Внешняя политика США в 1823-1861 гг. (дипломная)

Бесплатно!

Дипломная работа

на тему «Внешняя политика США в 1823-1861 гг.»

Введение

Соединенные Штаты Америки образовались как самостоятельное государство лишь в 1789 г, однако уже в течение XIX века смогли добиться доминирующего положения в Западном полушарии. Значительно укрепили свое экономическое и политическое влияние в Латинской Америке, постепенно вытесняя с региональной арены действий Западноевропейские державы.

Период со второй четверти XIX века и до 1861 г в истории внешней политики США изобилует количеством событий, определяющими дальнейшую судьбу всего Западного полушария в целом. Еще с начала XIX века Соединенные Штаты начали  расширять свои внешние границы: 1803 г покупка Луизианы, 1819 г присоединение Флориды. Неудивительно, что утоление территориального голода стало одним из первостепенных национальных интересов. В 1823 г была провозглашена внешнеполитическая доктрина президента Монро, которая заложила теоретические основы панамериканизма и господства Соединенных Штатов во всем Западном полушарии.

Предметом исследования является внешняя политика соедиенных Штатов Америки в 1823 – 1961 гг, а мероприятия осуществляемые в Латиноамериканском и Азиатском направлениях согласно существующему внешнеполитическому курсу являются объектом исследования работы.

Целью данной дипломной работы является анализ основных направлений внешней политики Соединенных штатов Америки от издания доктрины Джеймса Монро в 1823 г до начала Гражданской войны в 1861 г.

Задачами  дипломной работы является изучение внешней политики США в странах Латинской Америки (основное направление), а также рассмотрение азиатского вектора внешней политики на основе оригинальных англоязычных документов по истории США рассматриваемого периода, Предполагается использование при написании работы инновационных концепций и подходов, а также изучение передового исторического опыта современных ученых в изучении уже известных фактов и событий. При написании дирломной работы проводилось сравнение и устанавливалось соответствие реального внешнеполитического кура США с определенным и намеченным доктриной Монро, как документом, обозначившим будущее направление всей американской внешней политики.

Среди наиболее важных событий, подлежащих изучению, находится политическая, дипломатическая, военная и колонизационная деятельность Соединенных Штатов в отношении  мексиканских территорий Техаса, Орегона, Новой Мексики и Калифорнии на протяжении изучаемого периода. Апогеем второй четверти XIX века во внешней политике Соединенных Штатов явилась война с Мексикой 1846 – 1848 гг. Ее дипломатический аспект и последствия заслуживают детального рассмотрения в данной исследовательской работе, т.к. данное событие в американской истории явилось во многом переломным и определяющим.

Другими, не менее важными аспектами внешней политики США, являются отношения со странами азиатского региона (прежде всего Япония и Китай), действия, проводимые Соединенными Штатами в отношении стран Карибского бассейна, Центральной Америки и пограничными индейскими племенами,.

Для создания наиболее полной и целостной картины внешней политики Соединенных Штатов Америки 1923 – 1961 гг при написании данной работы активно привлекались материалы, статьи и исследования, опубликованные в периодической печати. Так как именно благодаря сведеньям из периодической печати становится возможным прикоснуться и почерпнуть новейшие идей и разработки современных ученых по исследуемой теме.

Актуальность разработки данной темы заключается в недостаточной представленности в сфере современной исторической науки, а исследования советского периода излишне идеологизированны. По сей день нет четких границ по которым можно проследить переход Соединенных Штатов Америки от незначительного, по внешнеполитическому влиянию, государства до одного из лидеров мировой политики.

В методологическую основу исследования положена система принципов и методов исторического познания. Работа строится по проблемному принципу и основана на анализе исторических источников, а  также трудов отечественных и зарубежных авторов. В ходе исследования были применены: историко-генетический метод, на основании которого, изучая историю становления молодого государства США, были последовательно рассмотрены причинно-следственные связи, обусловившие их политику по отношению к Латиноамериканским государствам; историко-сравнительный метод, позволивший сравнить два направления во внешней политике США (Латиноамериканское и Азиатское) в их последовательном развитии, найти общие и различные черты в их осуществлении; историко-типологический метод, позволивший выделить из всей совокупности внешней политики властей Соединенных Штатов основные инструменты, методы и средства её осуществления; а также методы общенаучного познания (анализ, синтез, индукция, дедукция).

1. Источники и историография

Тема внешней политики Соединенных Штатов в период завершающей стадии войны за независимость латиноамериканских колоний с 1823 г (с момента провозглашения доктрины Джеймса Монро) до начала гражданской войны в США в 1861 г  в настоящее время рассмотрена довольно подробно. Однако большинство исследований по данной теме весьма сильно устарели и несут в себе отпечаток советской идеологии, которая представляет картину истории Соединенных Штатов Америки в хищническом, негативном плане. Факты, приводимые в исследованиях, в большинстве своем трактуются в соответствии с марксистско-ленинским учением, которое устарело в условиях XXI века.

При написании данной дипломной работы была использована литература советского и современного периодов развития исторической мысли относительно истории внешней политики Соединенных Штатов середины XIX века. Это было полезно при сравнении и анализе различных интерпретаций одних и тех же фатов и событий.

Были использованы обобщенные исследования по истории мировой дипломатии XIX века. Это было необходимо для более широкого ознакомления с темой работы и тенденциями в мировой политике того времени. Необходимо было проследить линию соперничества США с западноевропейскими государствами на политической и экономической аренах латиноамериканских стран и на дальнем Востоке.

К рассмотрению был принят ряд работ по истории экономико-политического развития латиноамериканских стран в XIX веке. Использование материалов по данной теме позволило более детально оценить общие тенденции и специфику развития стран Латинской Америки в период усиления экспансионистских тенденций в Соединенных Штатах.

Наибольшей важностью при проведении данного дипломного исследования обладали англоязычные копии оригиналов документов по дипломатической истории Соединенных Штатов середины XIX века. Именно анализ документов позволил наиболее глубоко и точно проникнуть в суть изучаемой темы. Проследить фактическое осуществление событий исторического процесса.

Значительный интерес представляют собой работы Абрамова А. И. и  Полянского Ф. Я. [1,41], которые подробно рассматривают экономическую историю Соединенных Штатов Америки, что позволило более глубоко проследить происхождение корней внешней политики Соединенных Штатов Америки. У молодого государства Соединенных Штатов не было своих собственных колониальных владений, в отличие от развитых Западноевропейских государств. Поэтому, для упрочения собственного экономического положения США стремительно расширяли свои территориальные владения в Западном полушарии.

Исследования Альперовича М. С., [3,4,5] посвященные истории латиноамериканских стран в целом, и в частности отношениям между Мексикой и США, раскрываются на основе концепций послевоенной историографии. Отношения между двумя этими регионами рассматриваются как отношения между слабым и сильным, между жертвой и агрессором. Хищником в данном контексте представлены Соединенные Штаты, а объектом, несправедливо ущемленным, выступает Мексика.

Сборник литературных произведений американской литературы XIX в [6], составленный Афанасьевым И., представляет возможность проследить важнейшие события, происходившие на политической арене, в историях жизней действительных и вымышленных современников.

Работа Ананченко [7] С. П. является исследованием традиционных черт американского характера. Именно благодаря таким чертам как смекалка, жажда наживы и власти, патриотизм сметливые «янки» смогли занять лидирующее положение на всем американском континенте. Переселенцы из Соединенных Штатов становились опорой своих властей на присоединяемых территориях. Именно колонисты являлись связующим звеном между центральными властями и местным населением.

Исследование Г. Аптекера [9] Колониальная эра описывает события мирового масштаба, такие как конкиста, создание колоний в Индии, Китае и других странах. Однако, в том же потоке колониализма рассматриваются Соединенные Штаты Америки XIX века, стремящиеся всяческими средствами расширить собственные границы не за счет далеких заморских земель, а путем присоединения территорий граничащих с ними государств Латинской Америки.

Статья Астафьева Г.В. [10] колониальная политика США на Гавайях в доимпериалистический период посвящается детальному рассмотрению событий и попыток осуществления политического и военного вмешательства во внутренние дела на Гавайях. Прослеживается также реакция местного населения и властей на насильственное проникновение США в сферу их жизнедеятельности. Описываются попытки организации сопротивления и их исход: вхождение Гавайев с состав Соединенных Штатов.

Книга Т.М. Батуевой [11] Экспансия США на севере Тихого океана в середине XIX века и покупка Аляски в 1867 г рассматривает и прослеживает эволюцию соперничества в данном регионе между Соединенными Штатами, Англией и Российской империей.

Bemis S.F. [12] в своей англоязычной работе A Diplomatic History Of The United States описывает основные тенденции и мероприятия дипломатической истории Соединенных штатов с момента их образования и практически до конца XX века. Примечателен подход и интерпретация данным автором фактов осуществления американской политики в целом. Акты проведения в жизнь даже не самых лицеприятных намерений выставлены во вполне нормальном и даже приукрашенном виде. Однако, именно такой подход дает возможность оценить внешнеполитическую ситуацию в США в XIX веке с другой, более лояльной стороны.

Труд Н.Н. Болховитинова [13] Доктрина Монро носит характер очень детального и глубокого исследования предпосылок причин принятия доктрины. Политическую борьбу в США на кануне. И, конечно, влияние доктрины Монро на дальнейшую внешнюю политику Соединенных Штатов, которая после 1823 г обретает основополагающий стержень панамериканизма, сформулированный президентом Джеймсом Монро в своем ежегодном послании конгрессу. Доктрина Монро провела незримую дипломатическую линию между Западным и Восточным полушариями, очертив тем самым сферу интересов Соединенных Штатов в виде обоих американских континентов.

Целесообразность использования работы С. Н. Бурина [14] На полях сражений гражданской войны, для написания данного дипломного исследования, объясняется возможностью детально проследить влияние внешнеполитических  действий Соединенных Штатов на события, произошедшие внутри страны. Присоединение новых земель на Североамериканском континенте подталкивало создание новых штатов. При этом власти Соединенных Штатов пытались сохранить шаткое равновесие между рабовладельческими и демократическими штатами (акт Канзас-Небраска). Несмотря на эти устремления противостояние между Севером и Югом нашло свое вооруенное воплощение в гражданской войне 1861 г.

Исследование В. В. Вольского [16] Капитализм в Латинской Америке. Очерки генезиса, эволюции и кризиса дает детальное представление об экономическом развитии стран Латинской Америки, как в качестве европейских колоний, так и в качестве независимых государств. Именно в понимании особенностей экономического развития латиноамериканского региона кроется ключ к пониманию заинтересованности в расширении своего влияния и власти на эти земли.

Значительный интерес для дипломного исследования представляет работа  Гумаркина Д. Д. [17] Гавайский народ и американские колонизаторы 1820-1865 гг. описывает историю подчинения и присоединения Соединенными Штатами Гавайских островов и реакцию местного населения на вмешательство США во внутренние дела Гавайев. Наглядно демонстрируется готовность Соединенных Штатов применять силовые меры воздействия для упрочения собственного доминирования.

Труды И. П. Дементьева [18, 19] посвящены рассмотрению собственно американской историографии Гражданской войны в США и вопросу о периодизации истории двухпартийной системы США.

Книги Ефимова А. В. [20, 21] Очерки истории США от открытия Америки до окончания гражданской войны представляет собой общее исследование американской истории в рамках советской историографии. Использование данной книги было полезным из соображений расширения фактологической базы исследования.

Работа Зорина В.А. [23] История дипломатии является незаменимым помощником в изучении международной обстановки в XIX веке и рассмотрении мероприятий внешней политики Соединенных Штатов не отдельно, а совместно с общемировыми тенденциями того времени.

Труд Зубка Л.И. [24] Очерки истории США является общим исследованием американской истории описательного характера. Преобладающая методология исследования согласована с основными канонами марксистско-ленинского учения.

Исследования Иваняна Э.А. [25, 26] Белый дом: президенты и политика, а также История США предоставляют к рассмотрению авторскую точку зрения на историю Соединенных Штатов в русле современных исторических концепций. Дополняют картину политической истории США политические и личностные портреты президентов. Это позволяет более широко взглянуть на основные вопросы внешней политики глазами самих президентов США.

Общие труды по Истории дипломатии и Истории международных отношений под редакцией В. П. Потемкина, А. В. Шарапо и А. В. Адо [2, 27, 28, 29] соответственно вырисовывают детальную картину дипломатических игр на внешнеполитической арене XIX века. Дают возможность определить место Соединенных Штатов на мировом поприще дипломатии. Раскрывают основные моменты соперничества США с западноевропейскими государствами в латиноамериканском регионе.

Работа по истории США в четырех томах под редакцией Г.Н. Севостьянова [30] представляет собой детальное исследование всей истории США. Полезность привлечения данной работы заключается в обилии фактологического материала по исследуемой в дипломнеой работе теме. Несомненно, в работе чувствуется влияние марксистско-ленинского учения и парадигм историографии советского периода, но, опустив излишнюю заидеологизированность, можно увидеть детальную картину истории Соединенных Штатов Америки. При написании дипломной работы был использован

Книга Куропятника Г.П. [32] Вторая американская революция всецело посвящается исследованию гражданской войны в Соединенных Штатах. Среди наиболее важных предпосылок начала войны находятся непосредственные результаты всей внешней политики США за первую половину XIX века. Ведь присоединение новых территорий и новых штатов в состав США изменяло политический баланс сил в стране. Таким образом, можно было проследить влияние внешней политики США изучаемого периода на дальнейший ход событий истории Соединенных Штатов.

При написании данного дипломного исследования были использованы работы В. И. Лана, А. М. Родригеса [33, 38, 39], которые носят общеисторический характер. Работа Родригеса послужила основой для создания общей картины внешней политики США в Азиатском регионе. Это было необходимо для более широкого ознакомления с темой работы и тенденциями в мировой политике того времени. Необходимо было проследить линию соперничества США с западноевропейскими государствами на политической и экономической аренах латиноамериканских стран и на дальнем Востоке.

Работа Марчука Н.Н. [35] История и культура Латинской Америки является современное исследование по истории. Причем, темы, касающиеся взаимосвязи между странами Латинской Америки и Соединенными Штатами, описаны подробно и доступно. Дает свежий авторский взгляд на уже изученные исторические события и явления.

Труд Медины М. [36] Соединенные Штаты и Латинская Америка XIX век целиком посвящается исследованию взаимоотношений стран западного полушария. События описываются довольно детально, но отличаются выборочностью и заидеологизированностью взглядов эпохи Холодной войны.

Исследование Мельникова Ю.М. [37] Внешнеполитические доктрины США является детальным описанием эволюции развития всех внешнеполитических доктрин Соединенных Штатов с момента их образования. Наибольший интерес для данной курсовой работы представляла доктрина Монро, а также «Концепция предопределения судьбы».

Книга Печаткова В.О. [40] США: политическая мысль и история является общим исследованием истории Соединенных Штатов. Примечательной особенностью является приведение точек зрения различных европейских держав на отношения, складывавшиеся между США и странами Латинской Америки в XIX веке.

Работы  Согрина В.В. [42, 43, 44] Мифы и реальность американской истории, а также Политическая история США представляют собой новейшие достижения современной исторической науки. Факты и события излагаются с максимальной исторической достоверностью и объективностью. Однако, в работах представлена и авторская точка зрения на события внешнеполитической истории Соединенных Штатов.

Труд Фостера У.З. [46] Очерк политической истории Америки дает краткое и сжатое представление об основных тенденциях внешней политики США в XIX веке. Целесообразность использования данного исследования состоит в высокой степени систематизации излагаемых событий.

Исследование Халфина Н.А. [47] Начало американской экспансии в странах Средиземноморья и Индийского океана освещает причины предпосылки, а также мероприятия по осуществлению внешнеполитических намерений Соединенных Штатов в обозначенных регионах.

Работа Шпотова Б.М. [50] Промышленный переворот в США описывает детальную картину экономического развития Соединенных Штатов в XIX веке. Именно понимание особенностей экономического развития США позволяет увидеть корни экспансионистских тенденций во внешней политике Соединенных Штатов на протяжении всего XIX века.

Одной из определяющих задач написания данной дипломно работы являлся глубокий анализ документальной источниковой базы. Однако сложность этой задачи заключается в практически полном отсутствии источников, необходимых для полноценного и качественного изучения темы. Поэтому, в данном исследовании активно привлекались англоязычные копии оригинальных документов американской дипломатической истории середины XIX века. Это стало возможным благодаря доступности большей части необходимых документов в электронном виде в сети Интернет.

При написании данной дипломной работы были использованы англоязычные и русскоязычные копии оригинальных документов и внешнеполитических договоров между Соединенными Штатами латиноамериканскими и западноевропейскими государствами, представленными в виде электронных ресурсов [51 — 85].

Значительный интерес для написания работы имеет письменное обращение главнокомандующего тихоокеанскими военно-морскими силами Джона Дрейка Слоута к жителям Калифорнии [81] («United States Flag-ship Savannah, Harbor of Monterey, July 7, 1846.» Флагман Соединенных Штатов Саванна, бухта Монтерей, седьмого июля 1846 г.)

Обращение утверждает, что провокатором военных действий между США и Мексикой стало мексиканское правительство. Это подтверждается актом вторжения мексиканского отряда размером в 7тыс человек на тер-риторию США к северу от р. Рио-Гранде ( на тот момент территория при-надлежала Мексике). Этот отряд под командой генерала Аристы был полностью разбит силами 2300 американских солдат генерала Тейлора, а город Матаморос захвачен «оборонительной» армией.

Джон Дрейк в своем послании уверяет жителей Калифорнии, «что несмотря на то, что я пришел с оружием и мощной силой…я пришел не как враг Калифорнии, а напротив, как лучший друг – так как отныне Калифорния будет частью США и мирные жители будут наслаждаться теми же правами и привилегиями, что и граждане США»

Жителям Калифорнии предоставлялись возможности самостоятельного выбора местных органов власти и суда, конституционная защита прав и привилегий, свобода вероисповедания и др. демократические свободы.

Истинными врагами жителей Калифорнии называются коррумпи-рованные мексиканские офицеры, которые постоянно устраивают революции, чтобы реализовывать собственные корыстные замыслы. Вхождение в состав США гарантирует ликвидацию данной проблемы.

Слоут призывает представителей местных властей не беспокоить спокойствие населения, «по крайней мере, до тех пор, пока управление на месте не станет более прочным».

Также анализировались акты присоединения новых земель на правах новых штатов. Именно совместное использование литературной и источниковой баз позволило провести наиболее объективное и полное исследование.

2. Внешняя политика США в странах Латинской Америки в 1823-1861 гг.

В планах территориальной экспансии США в Северной Америке наряду с Флоридой важное место занимала северо-восточная часть Новой Испа­нии, в первую очередь обширный, но пустынный и малонаселенный Те­хас. Еще в 1803 г. президент Джефферсон заявил, что западная грани­ца Луизианы проходит по Рио-Гранде-дель-Норте, тем самым предъявив по существу претензию на Техас. Но Испания отвергла эти притязания. К сентябрю 1806 г. в Луизиане восточнее р. Сабин, признанной обеими сторонами в качестве временной демаркационной линии, были сосредото­чены крупные силы под командованием генерала Уилкинсона. Отсюда в 1806—1807 гг. по заданию Джефферсона направлялись на территорию Новой   Испании   разведывательные   отряды   Фримэна,   Пайка   и   др[21, C.189].

И в дальнейшем вашингтонское правительство негласно поощряло дея­тельность групп и организаций, пытавшихся подготовить вторжение в Те­хас («Мексиканская революционная хунта» во главе с Альваресом де Толедо и Пикорнелем в Филадельфии, группа отставного наполеоновского генерала Юмбера в Новом Орлеане и др.). В августе 1812 г. отряд, сфор­мированный с ведома властей Луизианы бывшим офицером армии США Огастесом Мэйджи и мексиканцем Гутьерресом де Лара, переправился че­рез р. Сабин и вскоре овладел испанским опорным пунктом Накогдочес За несколько месяцев он пересек почти весь Техас и в марте 1813 г. занял его столицу Сан-Антонио-де-Бехар [23, C. 96].

Однако согласно испано-американскому Трансконтинентальному до­говору 1819 г. граница между владениями Испании и Соединенными Штатами устанавливалась по рекам Сабин, Ред-Ривер, Арканзас и далее к западу от Скалистых гор — по 42-й параллели. Таким образом, юриди­чески оформив захват Флориды, США вынуждены были официально при­знать Техас составной частью Новой Испании, следовательно, формаль­но отказаться от всяких притязаний па него.

За несколько месяцев до заключения упомянутого договора админист­рации Монро удалось частично урегулировать споры с Англией по поводу границы на севере и северо-западе. Сравнительно просто был решен воп­рос о демаркационной линии между США и британскими владениями от оз. Лесное до Скалистых гор. В соответствии с англо-американской кон­венцией, подписанной в Лондоне 20 октября 1818 г., она стала проходить по 49-й параллели [23, C. 103]. Гораздо сложнее обстояло дело с Орегоном — обширной областью, простиравшейся от побережья Тихого океана до Скалистых гор и от Аляски до Калифорнии. В связи с отсутствием четко обозначенных границ между владениями США, Англии, Испании и России на Северо-Западе Америки этот регион являлся ареной столкновения интересов на­званных держав.

Территориальные претензии первоначально основывались на исследо­ваниях английских, испанских, русских, американских мореплавателей, путешественников, торговцев пушниной конца XVIII в. Среди сухопутных экспедиций начала XIX в. особое значение имела та, которую по распо­ряжению Джефферсона предпринял в 1803—1806 гг. отряд М. Льюиса и У. Кларка. Поднявшись по р. Миссури до ее истоков, он через гор­ные перевалы вышел к одному из притоков р. Снейк, впадающей в Ко­лумбию, и спустился по реке к Тихому океану. За этой экспедицией по­следовали другие, организованные федеральным правительством, но большинство из них доходило лишь до Скалистых гор. Открытия же, важ­ные для изучения и освоения Дальнего Запада, были связаны преимуще­ственно с деятельностью торговых компаний, скупщиков мехов и охотни­ков. В 1805 г. англичанин С. Фрейзер основал первую факторию британ­ской «Северо-Западной компании» к западу от Скалистых гор, а в 1808 г. исследовал бурную р. Фрейзер. Другой служащий той же компании, Д. Томпсон, в 1807—1811 гг. продолжил обследование бассейна Ко­лумбии [11, C. 49].

В 1811 г. глава американской «Тихоокеанской меховой компании» Джон Дж. Астор заложил в устье р. Колумбия форт Асторию, а выше по течению реки — несколько торговых факторий. По следам экспедиции Льюиса и Кларка в верховья Миссури и дальше на запад в поисках бобров и иного пушного зверя направлялись многочисленные трапперы. Они отыскивали неизвестные ранее реки и ущелья, нехоженые горные перевалы, прокладывали тропы, а иногда служили проводниками партий переселенцев и обозов с товарами, двигавшихся к побережью.

Естественно, что в ходе англо-американских переговоров, предшест­вовавших лондонской конвенции 1818 г., проблема Орегона занимала зна­чительное место. После ожесточенных споров было принято компромис­сное решение: все земли к западу от Скалистых гор, на которые претен­дуют Англия или США, должны быть в течение 10 лет открыты для доступа подданных обеих держав вне зависимости от притязаний какого-ли­бо государства на ту или иную часть этой территории. Границы ее как на севере, так и на юге конвенцией не фиксировались. Но уже через 4 месяца выяснилось что, согласившись на установление испано-амери­канской границы по 42-й параллели [10, C. 234], Испания отказалась от всяких пре­тензий на области, расположенные к северу от этой линии, в пользу США. Таким образом, открытым остался лишь вопрос о северной грани­це спорной территории.

Несмотря на недовольство плантаторов-рабовладельцев Юго-Запада признанием юридических прав Испании на Техас и критику Трансконти нентального договора в конгрессе (в частности, со стороны спикера пала­ты представителей Г. Клея, сенатора Т. Бентона и др.), он был ратифи­цирован и ровно через два года после подписания вступил в силу. Однако заключение и ратификация испано-американского договора на самом де­ле вовсе не означали отказа влиятельных кругов США от экспансионист­ских намерений. Напротив, именно в 20-е годы приняла систематический характер и приобрела широкий размах американская колонизация Те­хаса.

Наибольший интерес эта пограничная мексиканская провинция вы­зывала в юго-западных штатах. Южан привлекали ее богатые природные ресурсы, плодородные почвы и климат, благоприятствовавшие разведению хлопка, табака и других сельскохозяйственных культур. Вместе с тем экстенсивное по своим методам плантационное рабовладельческое хозяй­ство Юго-Запада непрерывно требовало захвата и освоения новых земель, а чтобы обеспечить политическое преобладание в Союзе, господствующим классам Юга необходимо было образование новых рабовладельческих шта­тов к западу от Миссисипи. «Вооруженное распространение рабства во­вне сделалось признанной целью национальной политики».

Миссурийский компромисс 1820 г. способствовал усилению территори­альной экспансии рабовладельцев в южном направлении. К тому же в 1819 г. в США разразился экономический кризис [30, C. 168], воздействие которого усугублялось предшествовавшими земельными спекуляциями. У многих плантаторов и фермеров накопилась большая задолженность государству. Резко сократилась продажа «общественных земель».

В этих условиях разорившиеся землевладельцы Юго-Запада, дельцы, спекулянты, авантюристы устремились в Техас. Последней попыткой его захвата силой оружия явился безуспешный рейд отряда некоего Джейм­са Лонга, который в июне 1819 г. переправился через р. Сабин и занял Накогдочес, но к концу года был вытеснен испанцами. После провала этой затеи метод вооруженного вторжения сменился «мирным» проникнове­нием.

В ноябре 1820 г. в Сан-Антонио прибыл уроженец Коннектикута ком­мерсант и горнопромышленник Мозес Остин, обратившийся к губернато­ру Мартинесу с просьбой о предоставлении ему земли для основания ко­лонии. В январе 1821 г. 300 американских семей получили разрешение поселиться в Техасе при условии, если они исповедуют католическую религию (практически это требование соблюдалось не слишком строго) и согласны присягнуть на верность испанской монархии [3, C. 172].

После провозглашения независимости Мексики (28 сентября 1821 г.) сын Остина Стивен стал добиваться от ее правительства подтверждения контракта и расширения прав, предоставленных колониальной админист­рацией. Предприимчивый делец просил разрешить въезд в Техас еще 200 семьям сверх установленной ранее квоты, настаивал на предоставле­нии колонистам права на организацию милиции и создание собственного органа власти. Привлеченные неслыханной дешевизной земли  (12,5 цента за акр, т. е. 10% стоимости акра «общественных земель» в США) и большими размерами наделов, в Техас вслед за Остином ринулись дру­гие предприниматели и множество переселенцев.

Тем временем правительство Монро, выражая интересы американской буржуазии, добивавшейся доступа на рынки Латинской Америки, пришло к выводу о необходимости установить официальные отношения с молодыми испаноамериканскими государствами. 28 марта 1822 г. кон­гресс принял решение о признании их независимости [21, C. 301]. Но вместо назна­чения дипломатического представителя в Мексику туда в неофициаль­ном порядке был направлен конгрессмен от штата Южная Каролина Джоэл Робертс Пойнсетт.

Пойнсетт встречался с императором Агустином I, министром иност­ранных дел, членами мексиканского конгресса и другими политическими деятелями. В беседе с полковником Аскарате он заявил, что установлен­ная американо-испанским договором 1819 г. граница не устраивает США, и провел на карте другую линию таким образом, что Техас, Новая Мек­сика, Верхняя Калифорния, а также часть Нижней Калифорнии, Соноры, Коауилы и Нуэво-Леона отходили к Соединенным Штатам. Хотя Пойнсетт оговорился, что выражает только личное мнение, предпринятый им зондаж, несомненно, отражал намерения экспансионистов США и под­линную цель его миссии. Несмотря на приезд в декабре 1822 г. мексикан­ского посланника и его аккредитование в Вашингтоне, администрация Монро продолжала уклоняться от установления нормальных двусторон­них отношений со своим южным соседом, что было связано с отсутствием политической стабильности в Мексике и экспансионистскими планами в отношении Техаса.

Под давлением американских предпринимателей правительство Агустина I издало 4 января 1823 г. закон о колонизации [30, C. 172], который предусмат­ривал раздачу земли наряду с мексиканскими гражданами иностранцам-католикам, гарантировал охрану их прав, предоставлял им существенные льготы и привилегии. Минимальный размер надела для переселенцев составлял 1 лабор пахотной или 1 кв. лигу пастбищной земли на каж­дую семью. Земли, полученные иностранцами ранее, сохранялись за их владельцами. В частности, специальными декретами трижды (в связи со сменой правительства) был подтвержден контракт Остина. В результа­те американская колонизация Техаса заметно активизировалась. Начал­ся массовый наплыв иммигрантов из США, особенно из южных и юго-западных районов. Некоторые, чтобы облегчить получение земельных на­делов, принимали (обычно фиктивно) мексиканское подданство и католичество.

Под нажимом американцев Учредительный конгресс Мексики принял 18 августа 1824 г. постановление, гарантировавшее неприкосновенность имущества иностранных колонистов. Повторяя в основном общие поло­жения, сформулированные в законе о колонизации 1823 г., оно предо­ставляло их развитие и конкретизацию властям отдельных штатов мек­сиканской федерации. В соответствии с этим законодательное собрание штата Коауила и Техас издало 24 марта 1825 г. местный колонизационный закон, в принятии которого важную, если не решающую роль сыграл член легислатуры, международный авантюрист Бастроп, являвшийся близким другом Остина. Сохраняя нормы земельных наделов, предусмат­ривавшиеся прежним законодательством, акт 1825 г. обеспечивал посе­ленцам еще более выгодные условия получения их. За каждую квадрат­ную лигу пастбища надо было уплатить государству всего 30 долл., за минимальный участок орошаемой земли — 3,5, неорошаемой — 2,5 долл., причем первый взнос полагалось внести только через 6 лет, а остальные деньги в рассрочку на 15 лет. В течение первого десятилетия колонисты полностью освобождались от налогов и пошлин [9, C. 287].

Всего к 1835 г. с американскими компаниями и отдельными лицами был заключен 41 контракт. По официальным данным, с 1824 по 1835 г. около 5 тыс. иностранцев получили в Техасе 26 280 тыс. акров земли. Но практически масштабы колонизации не определялись этими цифрами, поскольку в Техас с севера прибывали партии переселенцев и многочи­сленные искатели приключений и помимо всяких контрактов. Переселя­лись из США, спасаясь от преследований и истребления, также многие индейские племена: чироки, делавары, кикапу, крики, семинолы и др. Их приток особенно усилился после принятия конгрессом 28 мая 1830 г. акта о «перемещении» индейцев из восточных штатов в резервации, со­зданные западнее Миссури и Арканзаса на так называемой «Индейской территории», обманным путем отнятой у индейцев прерий.

Техасские плантаторы-рабовладельцы (хотя крупных плантаций с большим числом рабов в то время насчитывалось мало, многие англо-американские колонисты были так или иначе связаны с рабовладением) испытывали крайнее недовольство мерами мексиканских властей, направ­ленными против рабства. Еще закон 1823 г. запрещал куплю-продажу рабов в Мексике и предписывал освободить их детей, родившихся на мек­сиканской территории, по достижении 14 лет. В 1824—1825 гг. правитель­ство Гуадалупе Виктории запретило работорговлю и ввоз в страну рабов, а также декретировало освобождение последних. Легислатура штата Коауила и Техас в 1825 г. специально предупредила новых колонистов, что они обязаны неукоснительно соблюдать мексиканское законодательст­во касавшееся ввоза рабов [12, C. 214].

Правда, вскоре удалось найти лазейку: в 1828 г. Остин и его влиятель­ные покровители сумели добиться принятия поправки к конституции шта­та, дававшей возможность ввозить рабов под видом «наемных слуг», кото­рых нанимали на 70—99 лет, т. е. фактически пожизненно. Но в 1829 г. президент Мексики Висенте Герреро в подтверждение декрета своего предшественника обнародовал указ о полной отмене рабства. Хотя под­разумевалось, что действие указа не распространяется на Техас, он вы­звал там сильное волнение среди колонистов-американцев.

Деятельность Остина и других «пионеров» американской колонизации нельзя рассматривать только как их частное предприятие и проявление личной инициативы. Она была тесно связана с позицией таких видных представителей правящих кругов США, как Генри Клей, Эндрю Джек­сон, Дж. Р. Пойнсетт. Не следует забывать, что доктрина Монро, направленная против вмешательства европейских держав в дела Американского континента, была, прежде всего, продиктована и обусловлена экспансио­нистскими намерениями США по отношению к молодым государствам Испанской Америки. Непосредственно для Мексики она означала вполне реальную угрозу территориальной экспансии. «Рабовладельцы Юга ви­дели в доктрине Монро санкцию на захват мексиканской территории с целью распространения там рабовладельческого хозяйства» [13, C. 68]. Заселение Техаса американцами являлось не просто стихийным процессом, а в значительной мере продуманной политикой влиятельных сил Соединен­ных Штатов.

Планы правящих кругов США и опасность, грозившая Мексике, ко­нечно, не были секретом для мексиканского правительства. Встревоженное растущей угрозой с севера, оно неоднократно предлагало приступить к уточнению и демаркации границы в соответствии с линией, установлен­ной американо-испанским договором 1819 г. Но эти предложения остава­лись без ответа. Вместе с тем США пытались дипломатическим путем добиться уступки всего или части Техаса. По инструкции президента Дж. К. Адамса и государственного секретаря Г. Клея Пойнсетт, заняв­ший в 1825 г. пост американского посланника в Мехико, в неофициаль­ном порядке настойчиво предлагал правительству Мексики продать Со- единенным Штатам территорию до Рио-Гранде или хотя бы до р. Коло­радо. Однако эти попытки успеха не имели. В 1828 г. США вынуждены были заключить с Мексикой договор о границе (ратифицированный ими лишь в 1832 г.), подтверждавший положения Трансконтинентального договора 1819 г., а в конце 1829 г. Пойнсетт по требованию мексиканских  властей был отозван [25, C. 76]. Столь же безуспешными оказались усилия его преемника А. Батлера.

Между тем численность американских колонистов в Техасе быстро росла, «пока их не стало больше, чем мексиканцев, населявших прежде эту страну», указывал американский автор середины XIX в. К концу 1829 г. были заключены контракты на наделение землей около 7 тыс. семей. Многие привозили с собой негров-рабов. Хотя иммигранты вели в основном плантационное хозяйство, большинство из них, чтобы полу­чить более крупные участки, заявляло о намерении заняться скотовод­ством. Их владения, как правило, во много раз превышали минимальную норму, благо максимум, предусмотренный колонизационным законом 1824 г., достигал почти 49 тыс. акров [26, C. 57]. Вскоре американцы фактически ус­тановили полный контроль над Техасом. Считая мексиканцев низшей ра­сой, подобно неграм и индейцам, они относились к ним с нескрываемым презрением, игнорировали законы Мексики.

В декабре 1826 г. группа колонистов подняла мятеж в районе Накогдочес, привлекла на свою сторону часть племени чироки и провозгласила создание «Республики Фредонии» . Правда, уже в январе следующего года мексиканские войска разгромили мятежников, но в прессе США им открыто выражались сочувствие и симпатии, что весьма беспокоило пра­вительство Мексики. В том же году для ознакомления с положением в Техас был направлен генерал Мьер-и-Теран, который в отчете, представ­ленном в середине 1828 г., нарисовал крайне тревожную картину и на­стойчиво рекомендовал президенту Гуадалупе Виктории принять срочные меры.

В связи с обострением внутриполитической борьбы в Мексике дело не­сколько затянулось, но 6 апреля 1830 г. по инициативе министра иност­ранных дел Аламана, озабоченного проникновением североамериканцев в Техас, мексиканский конгресс запретил дальнейшую иммиграцию из соседних государств в пограничные с ними штаты Мексики (т. е. из США в Техас). Новый закон предписывал также поощрять переселение в не­освоенные районы мексиканцев и европейцев, строить на колонизуемых территориях укрепления и размещать там воинские гарнизоны, не до­пускать ввоза рабов [28, C. 89].

Несмотря на запрет, американская иммиграция в Техас продолжалась. Но действия мексиканских властей (увеличение численности войск на техасской территории, подготовка к сбору налогов и платы за землю в связи с истечением в 1830 г. предоставленной отсрочки, ограничение в 1832 г. продолжительности контрактов с ввозимыми в Техас «наемными слугами» 10 годами и т. д.) вызывали раздражение колонистов. В июне 1832 г. оно вылилось в вооруженное столкновение с правительственными силами в селении Анауак, на побережье залива Галвестон. Вслед за тем, чтобы разрядить обстановку, мексиканские гарнизоны были выведены из восточной части Техаса.

Собравшиеся в октябре 1832 г. в Сан-Фелипе 58 представителей техас­ских колонистов потребовали отмены закона 1830 г. и отделения Техаса от Коауилы с преобразованием его в самостоятельный штат. Чтобы обес­печить удовлетворение этих требований, в апреле 1833 г. в Мехико от­правился С. Остин. Ему удалось добиться аннулирования запрета на имиграцию в Техас из  США и некоторых других уступок ( гарантия веротерпимости, разрешение употреблять английский язык в официальных документах и т.д.), но правительство республики категорически отказалось предоставить Техасу статус штата. Когда же из перехваченного письма стало известно, что Остин посоветовал техасцам действовать в этом вопросе самим, не считаясь с позицией федеральных властей, вице-президент В. Гомес Фариас (в руках которого находились тогда бразды  правления) распорядился арестовать его.

При диктатуре Санта-Анны (1834—1835) федералистская конституция 1824 г. была отменена и установлена централистская форма правления [30, C. 231].

Прежние штаты, пользовавшиеся широкой автономией, преврати­лись в департаменты, губернаторы которых назначались президентом. В начале 1835 г. в Техас были посланы дополнительные воинские контингенты с целью обеспечить взимание таможенных пошлин. Под воздействием этих перемен обстановка еще больше накалилась. Все громче зву­чали голоса тех, кто призывал взяться за оружие, чтобы осуществить отделейие от Мексики. Это были главным образом вновь прибывшие иммигранты (приток которых с 1834 г. заметно увеличился), еще не ус­певшие   получить   землю   или  найти   себе   занятие.   Общая   численность техасских колонистов к середине 30-х годов достигла 30 тыс. (не считая 5 тыс. негров-рабов), тогда как мексиканское население составляло все­го около 3,5 тыс [18, C. 83].

В июне 1835 г. отряд американцев под командованием У. Трейвиса занял Анауак, гарнизон которого капитулировал. Вскоре крупные мекси­канские силы, переправившись через Рио-Гранде, приблизились к Сан-Антонио. Однако их дальнейшее продвижение на восток 2 октября было приостановлено у селения Гонсалес. Заставив мексиканцев повернуть об­ратно, техасские волонтеры, в свою очередь, стали продвигаться в запад­ном направлении.

Между тем в Сан-Фелипе собрался конвент представителей муници­палитетов Техаса, который 7 ноября принял декларацию о создании временного правительства, основанного па «принципах федеральной кон­ституции Мексики 1824 г.». Заявляя на словах о полной лояльности «на­рода Техаса» по отношению к мексиканской федерации, конвент подчер­кивал его решимость вести вооруженную борьбу против находяшихся в Техасе войск незаконного режима Санта-Анны. С этой целью преду­сматривалось сформировать армию, а командующим был назначен лич­ный друг и протеже президента Джексона, бывший член конгресса и губернатор Теннесси Сэм Хьюстон. Многоопытный Остин и два других депутата направились за помощью в США, откуда немедленно стали поступать деньги, оружие и боеприпасы. Границу переходили многочислен-ные добровольцы. В США было закуплено несколько военных кораблей, препятствовавших подходу мексиканских судов к побережью Техаса. Од­нако техасские уполномоченные быстро обнаружили, что необходимым условием широкой и эффективной поддержки Техаса с севера является полный разрыв всяких связей с Мексикой.

Подобное решение было ускорено ходом событий. После почти 1,5-ме­сячной осады мятежники 9 декабря овладели Сан-Антонио, и мексикан­ским войскам пришлось покинуть Техас. Но уже через два месяца там появилась 6-тысячная армия под командованием самого Санта-Анны. Совершив длительный переход по пустынной местности, она 23 февраля 1836 г. подошла к Сан-Антонио и, блокировав миссию Аламо, где укры­лись мятежники, 6 марта захватила ее. Все находившиеся там были пе­ребиты [16, C. 137].

За несколько дней до этого в  Вашингтоне-на-Бразос открылся конвент «представителей народа Техаса», среди которых преобладали выход-) цы с юга США. Ссылаясь на то, что в результате политики Санта-Ан-ны «англо-американское население Техаса» оказалось под гнетом «самой нестерпимой тирании», посягающей на его свободу,  права, интересы и| имущество, конвент 2 марта провозгласил отделение от Мексики и обра-зование   независимой  республики.   Конституция   «Республики   Техас», составленная по образцу североамериканской, узаконила рабство и ввоз рабов. Был принят техасский флаг с изображением пятиугольной золо­той звезды на голубом поле. Все здоровые мужчины в возрасте от 17 до 50 лет призывались под ружье. Конвент обратился к правительству США с просьбой помочь людьми, деньгами и снаряжением. Президентом рес­публики стал Дэвид Бэрнет, а вице-президентом — один из немногих мексиканцев, поддержавших мятеж, крупный техасский землевладелец Лоренсо де Савала, считавшийся в Мексике изменником.

На протяжении марта 1836 г. мексиканские войска очистили от мятеж­ников побережье Мексиканского залива до р. Колорадо и, тесня их, вы­нудили отходить дальше на восток. Охваченные паникой, жители с семья­ми бежали к границе. Встревоженный этим отступлением, командую­щий вооруженными силами США в Луизиане генерал Гэйнс по указа­нию военного министра приказал занять позиции вдоль пограничной реки Сабин, мотивируя этот шаг мнимой опасностью вторжения техасских ин­дейцев. Преследуя мятежников, Санта-Анна с авангардом своей армии достиг устья р. Сан-Хасинто, где беспечно расположился на отдых, не приняв элементарных мер предосторожности. Воспользовавшись этим, колонисты во главе с Хьюстоном, ободренные тем, что в тылу у них на­ходятся регулярные американские части, 21 апреля внезапно атаковали мексиканцев и полностью разгромили их. Санта-Анна, оставив поле боя, пытался спастись бегством, однако попал в руки победителей [24, C. 89].

Находясь в плену, он, не имея на то никаких полномочий, 14 мая 1836 г. заключил с президентом «Республики Техас» Бэрнетом капиту­лянтское соглашение о прекращении военных действий и выводе мекси­канских войск с техасской территории, а также обязался обеспечить при­знание Мексикой независимости Техаса и установление границы между ними по Рио-Гранде. Это означало по существу согласие отдать не только Техас, южной границей которого издавна считалась р. Нуэсес, но и часть Коауилы и Тамаулипаса, расположенную в междуречье Рио-Гранде и Нуэсес. В дальнейшем Санта-Анна, доставленный в Вашингтон, вел пе­реговоры по этому вопросу с президентом Джексоном (январь 1837 г.), по они ни к чему не привели.

Дело в том, что правительство А. Бустаманте, пришедшее к власти после поражения при Сан-Хасинто, поспешило дезавуировать действия Санта-Анны. Мексиканский конгресс 20 мая, а затем 29 июля объявил, что все соглашения, заключенные Санта-Анной во время пребывания в плену, и данные при этом обязательства не имеют законной силы. Это не помешало, правда, конгрессу «Республики Техас» 19 декабря 1836 г. заявить, что ее южная и западная границы проходят по Рио-Гранде [16, C.148]. Однако правительство США, учитывая, что бывший диктатор Мексики не имеет никаких официальных полномочий и никого не представляет, не могло заключать с ним соглашений. Его вскоре освободили и на амери­канском корвете препроводили на родину.

Осторожность, проявленная администрацией Джексона, вытекала из ее противоречивой и сложной позиции в отношении Техаса. Вспыхнув­ший там мятеж американских колонистов, провозглашение независимо­сти, победа над мексиканскими войсками и их изгнание вызвали в США бурную реакцию. По всей стране, особенно к югу от р. Огайо, обществен­ное мнение и пресса выступали с нападками на правительство Мексики, открыто выражали сочувствие и симпатии мятежникам. В городах и се­лениях для них собирали деньги, банки предоставляли займы, в Новом Орлеане, Луисвилле, Цинциннати, Нью-Йорке шла вербовка добровольцев.

Тысячи людей в Алабаме, Теннесси, Кентукки, Огайо и других шта­тах, привлеченные перспективой получения земли, вступали в формиро­вавшиеся подразделения, которые двигались к переправам через р. Са­бин или в Новый Орлеан, откуда морем перевозились в Техас. Спустя несколько месяцев после Сан-Хасинто, по неполным данным, 39 рот те­хасской армии были укомплектованы теми, кто прибыл уже после этого сражения, и лишь 14 рот — коренными техасцами. Из США поступа­ли, главным образом через Новый Орлеан, вооружение, боеприпасы, сна­ряжение.

Летом 1836 г. регулярные войска генерала Гэйнса с ведома прави­тельства перешли границу и заняли Накогдочес, в 50 милях от нее. Мек­сиканский посланник в Вашингтоне М. де Горостиса заявил решитель­ный протест, но не получил от государственного департамента удовлет­ворительного ответа. Нейтралитет США «существует лишь на словах и причиняет нам в тысячу раз больший вред, чем явная враждебность», доносил он 4 октября своему правительству. В том же месяце Горо­стиса выехал из Вашингтона [35, C. 157].

На протяжении всего 1836 г. нарастал поток петиций о признании независимости «Республики Техас», адресованных президенту и конгрессу США. Этого усиленно добивались через своих эмиссаров и сами руко­водители мятежа. Более того, их целью являлось немедленное включение Техаса в состав США. В ходе плебисцита, проведенного 5 сентября 1836 г., за присоединение высказалось подавляющее большинство голо­совавших.

Но президент Джексон не спешил с формальным признанием техас­ской «республики». Прекрасно понимая фиктивный характер ее незави­симости, он не сомневался в том, что стоит только вашингтонскому пра­вительству признать «Республику Техас», как перед ним неминуемо вста­нет вопрос об ее аннексии. В принципе это было как раз то, о чем мечта­ли предшественники Джексона, чего желали он сам и его окружение. Но в Вашингтоне не без оснований опасались, что такой шаг может вызвать серьезные международные осложнения: вооруженный конфликт с Мексикой, противодействие европейских держав, прежде всего Англии, имевшей свои виды на Техас. К тому же нельзя было не считаться с позицией влиятельных кругов Северо-Востока, решительно возражавших против возможного присоединения рабовладельческого Техаса к США.

Исходя из указанных соображений, Белый дом оттягивал решение, последствия которого могли создать значительные трудности. В июне 1836 г. Джексон поручил чиновнику госдепартамента Морфиту ознако­миться с положением в Техасе. Получив его доклад, он 21 декабря напра­вил конгрессу послание, в котором, по совету государственного секрета­ря Форсита и вновь избранного президента Ван-Бюрена, рекомендовал отложить дипломатическое признание «Республики Техас», ссылаясь, в частности, на неясность намерений Мексики. Однако под усилившим­ся давлением конгрессменов-экспансионистов, земельных спекулянтов и других вдохновителей техасского «лобби»  3 марта 1837 г., в последний день пребывания на президентском посту, Джексон подписал, наконец, принятые несколько раньше резолюции сената и палаты представителей о признании независимости Техаса и назначил поверенного в делах при техасском правительстве [37, C. 133].

Между тем влиятельные силы в США, рассматривая отделение Теха­са от Мексики всего лишь как промежуточный рубеж на пути к его пол­ному поглощению Соединенными Штатами, настойчиво действовали в этом направлении. Их позиция диктовалась не только давними экспан­сионистскими тенденциями политики Вашингтона и специфическими интересами рабовладельцев Юга, но и конкретными материальными мо­тивами. Приток в Техас людей, капиталов и товаров с севера усиливался с каждым годом. За счет наплыва иммигрантов из США численность американского населения «республики» в течение второй половины 50-х годов почти удвоилась. Североамериканские дельцы охотно приобретали акции подвизавшихся в Техасе компаний, вкладывали деньги в облигации, выпускавшиеся техасским правительством, участвовали в земельных спе­куляциях. В 1839 г. «Банк Соединенных Штатов» (Пенсильвания) пре­доставил Техасу заем на сумму 400 тыс. долл.

Быстро развивалась торговля, важнейшим центром которой стал Но­вый Орлеан. За 1837—1839 гг. стоимость американского экспорта в Те­хас возросла с 1007 928 до 1687 086 долл., а импорта — с 163 284 до 318116 долл [28, C. 211]. В 1838-1840 гг. из портов США прибыли во­семь боевых кораблей, которые под командованием кадровых офицеров американского военно-морского флота курсировали вдоль побережья Мек­сиканского залива и доходили даже до Юкатана, нападая на прибрежные селения мексиканцев и захватывая их суда.

Выражая настроения кругов, по разным причинам заинтересованных в присоединении Техаса, такие люди, как Джон Кэлхун, президент упо­мянутого банка Никлас Биддл, сенатор Роберт Уокер, бывший губернатор Виргинии Томас Гилмер, видный издатель Дафф Грин и другие, реши­тельно требовали в печати и с трибуны конгресса немедленных действий. Весьма расположенное внять этим настояниям правительство Ван-Бюре-на вынуждено было, однако, прислушиваться и к голосам противников аннексии. Их рупором в числе других являлись престарелый Дж. К. Адамс и известный теолог и проповедник У. Э. Чаннинг. Послед-ний в открытом письме Г. Клею (1837 г.) заявлял, что отделение Теха­са обусловлено не притеснениями со стороны мексиканцев, а земельными спекуляциями и стремлением к экспансии с целью распространения раб­ства. Аннексия же, писал он, неминуемо вовлечет США в войну с Мекси­кой и Англией, приведет к подрыву американских институтов и распаду Союза. В сложившейся ситуации государственный секретарь Форсит 25 августа 1837 г. отклонил официальное обращение «Республики Техас» о ее присоединении к Соединенным Штатам [30, C. 179].

В 1839—1840 гг. независимость Техаса признали Англия, Франция,. Нидерланды, Бельгия, полагавшие, что новая «республика» станет барьером на пути дальнейшей экспансии США на юг. Европейские державы были заинтересованы в этом, так как сами преследовали корыстные цели в данном регионе. Однако мексиканское правительство категорически от­казывалось признать «Республику Техас», и все усилия техасских эмис­саров, в 1839—1841 гг. неоднократно посещавших Мехико и предлагавших компенсацию в размере 5 млн. долл., были тщетны.

Правда, в связи с неустойчивостью политического положения, обост­рением социальных противоречий, непрерывной борьбой за власть, с французской агрессией Мексика была тогда не в состоянии направить крупные силы для восстановления своего суверенитета над Техасом. Но в 1842 г. ее войска дважды демонстративно переходили Рио-Гранде и на несколько дней занимали Сан-Антонио. Техасцы, предпринявшие в декаб­ре того же года ответные рейды через реку, были немедленно отброшены обратно на левый берег.

После временного затишья, вызванного в значительной мере аболи­ционистской пропагандой и внутриполитической борьбой, с начала 40-х годов и особенно с приходом в Белый дом Дж. Тайлера, который откры­то симпатизировал планам аннексии, США были охвачены новым при­ступом «техасской лихорадки». Формулируя официальную позицию, го­сударственный секретарь Д. Уэбстер 8 июля 1842 г. писал американско­му посланнику в Мехико: «Со времени сражения при Сан-Хасинто в ап­реле 1836 г. до настоящего момента Техас обладает теми же внешними признаками национальной независимости, что и сама Мексика, и его правительство столь же стабильно. Практически он свободен и независим, его политический суверенитет признан главными державами мира, на его территорию в течение шести или семи лет не ступала нога неприятеля, и сама Мексика на протяжении всего этого периода воздерживается от всяких дальнейших попыток восстановить свою власть над этой террито­рией». Очередному оживлению аннексионистских тенденций способст­вовали распространившиеся в 1843 г. слухи об усилиях британской дип­ломатии добиться урегулирования конфликта между Мексикой и Техасом и намерении Англии подчинить последний своему влиянию.

Встревоженное возобновлением пропагандистской кампании в поль­зу аннексии и сообщениями о предстоящих шагах в этом направлении, мексиканское правительство энергично протестовало. 23 августа 1843 г. устами министра иностранных дел Боканегры оно заявило, что «приня­тие акта о присоединении Техаса к территории Соединенных Штатов будет считать равносильным объявлению войны Мексиканской республи­ке» [56, C. 2]. 3 ноября о том же предупредил государственного секретаря Апшера посланник Мексики в Вашингтоне Альмонте. Тем не менее, полити­ческая и дипломатическая подготовка аннексии продолжалась. В ответ на заявления мексиканского правительства президент Тайлер в годичном послании конгрессу в декабре 1843 г., оперируя теми же доводами, что полтора года назад Уэбстер, публично подтвердил решимость Белого дома рассматривать Техас как суверенное государство [39, C. 346].

12 апреля 1844 г. государственный секретарь Кэлхун и уполномочен­ные «Республики Техас» подписали в Вашингтоне договор о присоедине­нии последней к США. Выразив протест по этому поводу, правительство Мексики 30 мая вновь выступило против посягательств на свою тер­риторию и повторило прежние предостережения. Между тем вследствие сопротивления аболиционистски настроенных буржуазных кругов Севера, считавших аннексионистские планы затеей южан с целью распростране­ния рабства, сенат отказался ратифицировать договор [80, C.1].

Однако экспансионисты не оставили своих намерений, и в ходе пред­выборной кампании проблема аннексии заняла центральное место. Еще 27 апреля 1844 г. наиболее вероятные кандидаты на пост президента Клей и Ван-Бюрен одновременно заявили в печати, что, хотя в принципе не возражают против присоединения Техаса, считают такую акцию невозможной без согласия Мексики. После этого собравшийся в мае съезд вигов единодушно выдвинул кандидатуру Клея, тогда как Ван-Бюрену, оттолкнувшему своим заявлением многих представителей Юга и Запада, не удалось собрать требуемых 2/з голосов участников съезда демократи­ческой партии. В результате кандидатом демократов неожиданно стал относительно малоизвестный человек, бывший спикер палаты представи­телей и губернатор Теннесси Джеймс Полк — ярый сторонник экспансио­нистской политики, пользовавшийся поддержкой президента Тайлера и экс-президента Джексона.

Хотя в ходе политической борьбы, развернувшейся во время подго­товки к президентским выборам 1844 г., Орегону уделялось меньшее по сравнению с Техасом внимание, англо-американское соперничество в этом регионе к середине 40-х годов крайне обострилось. Согласно договорам, заключенным Россией с США (1824 г.) и Англией (1825 г.), граница рос­сийских владений на Тихоокеанском побережье устанавливалась по 54°40′ с. ш. Таким образом, спорной оставалась территория между этой линией и 42-й параллелью, на которую претендовали США и Англия. Все попытки договориться об ее разделе оказались безуспешными, так как США добивались признания своей северной границей 49-й параллели, Англия же требовала провести границу по р. Колумбия. Статус, преду­смотренный лондонской конвенцией 1818 г., 6 августа 1827 г. был прод­лен на неопределенный срок с правом денонсирования соглашения при условии уведомления за один год [47, C 143].

В 30-х годах перевес в борьбе за Орегон явно стал склоняться в сто­рону Англии. «Компания Гудзонова залива», слившаяся в 1821 г. с «Се­веро-Западной компанией», постепенно вытеснила американских скуп­щиков пушнины и фактически монополизировала меховую торговлю к се­веру от р. Колумбия. На всем протяжении от этой реки до Аляски она строила торговые фактории и укрепления. Активность англичан вызвала тревогу в США и стимулировала колонизацию Орегона американцами.

В авангарде их движения к Тихому океану, носившего первоначально индивидуальный характер, шли миссионеры, еще в 30-х годах обосновав­шиеся в долине р. Уилламетт — южного притока Колумбии. Сообще­ния о плодородных, орошаемых землях Орегона в условиях экономической депрессии, охватившей с 1839 г. Средний Запад, привлекали колонистов, число которых быстро росло. К началу 40-х годов они проложили так называемую Орегонскую тропу от устья Миссури на запад, вдоль ее правого притока р. Платт, через Южный перевал Скалистых гор, долину р. Снейк (левый приток Колумбии) и далее вниз по р. Колумбия. Летом 1842 г. этот долгий и тяжелый путь проделала первая крупная партия переселенцев — более сотни людей и около 18 крытых фургонов, сопро­вождаемые стадами скота. Колонисты предпочитали селиться, как прави­ло, к югу от Колумбии, особенно вдоль притока Уилламетт. Вследствие наплыва американцев в Орегон на рубеже 30—40-х годов в конгрессе США неоднократно выдвигались требования присоединить эту террито­рию, ибо иначе, как утверждал сенатор Линн, ее захватит Англия. Такое же мнение высказал в своем отчете Чарлз Уилкс, исследовавший по по­ручению правительства Ван-Бюрена орегонское побережье.

Однако никакой реальной британской угрозы Орегону в то время не существовало. Напротив, интерес к нему с английской стороны заметно ослаб, так как в связи с первой «опиумной» войной 1840 — 1842 гг. и от­крытием китайских портов (согласно Нанкинскому договору 1842 г.) мно­гие купцы и предприниматели, занимавшиеся скупкой пушнины в Оре­гоне, переключились на торговлю с Дальним Востоком. Поэтому админи­страция Тайлера, прежде всего озабоченная Техасом, не очень спешила с решением орегонской проблемы, полагая, что время работает на США. Правда, подписание 9 августа 1842 г. договора Уэбстера —Ашбертона, уре­гулировавшего спор о северо-восточной границе США с Канадой, спо­собствовало возобновлению переговоров об Орегоне. Но поиски взаимо­приемлемого компромисса осложнились вследствие резкого усиления экс­пансионистских настроений, вызванного ростом американской иммигра­ции на Запад. Весной 1843 г. началось «великое переселение»: около 1 тыс. человек и 5 тыс. голов скота покинули берега Миссури, держа путь на Орегон. За ними последовали другие. В итоге американское население этой территории, составлявшее в 1841 г. примерно 400 человек, в 1845 г. превысило 5 тыс. Они создали свои местные органы самоуправления [54, C. 3].

В этих условиях на протяжении 1843—1844 гг. в конгрессе и на стра­ницах печати велась интенсивная кампания за захват всего Орегона до 54°40′ с. ш. Этого требовали, особенно в ходе избирательной кампании, многие деятели демократической партии, в том числе сенатор Дж. Бьюкенен. Даже президент Тайлер в послании 5 декабря 1843 г. упомянул о правах США «на всю территорию страны, расположенной на побережье Тихого океана между 42° и 54°40′ с. ш.». Но в процессе официальных переговоров, происходивших в Лондоне и Вашингтоне, американская сто­рона ограничивалась прежним предложением об установлении границы по 49-й параллели. Подобная сдержанность в значительной мере обусловли­валась состоянием техасской проблемы.

Победа Полка на выборах в ноябре 1844 г. была воспринята прави­тельством как мандат на немедленную аннексию Техаса. По рекомендации Тайлера палата представителей и сенат приняли соответственно 25 янва­ря и 27 февраля 1845 г. совместную резолюцию, предлагавшую Техасу войти в состав США на правах штата. 1 марта, перед уходом с прези­дентского поста, ее подписал Тайлер. Его преемник Полк заявил 4 мар­та, что аннексию Техаса следует рассматривать как «мирное приобрете­ние» территории, ранее принадлежавшей США.

В ответ Мексика тотчас же порвала дипломатические отношения с США. Вместе с тем новое правительство Эрреры, более трезво оценивавшее финансово-экономическое состояние и военный потенциал страны и потому склонное к компромиссу, 19 мая выразило готовность признать независимость «Республики Техас» при условии, что та обязуется не присоединяться к США. Этот отчаянный шаг подсказала британская дип­ломатия, которая рассчитывала на то, что Англия, выступая совместно с Францией в роли посредника и гаранта «независимости» Техаса, смо­жет фактически установить контроль над ним. Но было уже поздно.

Не дожидаясь, пока население и правительство Техаса выразят свое отношение к предложению США, как это предусматривалось совместной резолюцией конгресса, правительство Полка 15 июня 1845 г. распоряди­лось, чтобы корпус генерала 3. Тейлора, дислоцировавшийся восточнее р. Сабин, вступил на техасскую территорию и занял позиции вдоль Рио-Гранде. Спустя месяц американские войска вышли к р. Нуэсес и в полной боевой готовности сосредоточились близ ее устья, в районе Кор­пус-Кристи — самого южного населенного пункта Техаса. К осени их численность вместе с прибывшими дополнительными контингентами до-стигла 4 тыс., что составляло почти половину всей регулярной ар­мии США [39, C.154].

Инструкции военного департамента предписывали Тейлору подойти как можно ближе к Рио-Гранде, и если мексиканцы переправятся через нее, форсировать реку и начать военные операции на южном берегу. Он получил указания в случае необходимости запросить подкрепления из Техаса, а также Луизианы, Алабамы, Миссисипи, Теннесси, Кентукки. Эскадра коммодора Коннера, базировавшаяся в Галвестоне, должна была при переходе мексиканцев через Рио-Гранде немедленно блокировать побережье Мексиканского залива, а командующий тихоокеанской эскад­рой коммодор Слоут в июне получил приказ, как только начнется война с Мексикой, захватить Сан-Франциско и другие порты Калифорнии.

21 июня 1845 г. техасский конгресс единодушно отверг идею согла­шения с Мексикой [64, C. 2], а затем высказался за присоединение к США. 4 июля это решение одобрил конвент представителей населения Техаса в Остине, состоявший почти исключительно из уроженцев США. В пользу аннек­сии было подано подавляющее большинство голосов в ходе всенародного референдума 13 октября, в котором участвовало около 4,5 тыс. человек. 29 декабря президент Полк подписал одобренный конгрессом билль о включении Техаса в состав США на правах штата, конституция кото­рого юридически санкционировала рабство и ввоз рабов.

Последняя  стадия  затянувшегося  процесса  поглощения  Техаса про шла быстро и вполне гладко, так как долголетнее сопротивление его противников из северных и западных штатов было парализовано. В тот момент они не могли противодействовать рабовладельцам Юга в техас­ском вопросе, поскольку крайне нуждались в их поддержке для захвата Орегона.

С присоединением Техаса орегонская проблема выдвинулась на пер­вый план в экспансионистской программе администрации Полка. Этот политический курс активно поддерживали другие члены кабинета (ми­нистр финансов Уокер, морской министр Бэнкрофт, военный министр Марси, с некоторыми колебаниями — государственный секретарь Бьюкенен) и демократическое большинство конгресса.

Программа экспансии была весьма полно и достаточно отчетливо из­ложена в президентском послании конгрессу 2 декабря 1845 г. Особое внимание в США и за их пределами привлек тот раздел этого простран­ного документа, который непосредственно перекликался с доктриной Монро и являлся в определенном смысле ее дальнейшим развитием [23, C. 324]. На­помнив принцип, сформулированный в свое время пятым президентом, Полк счел нужным «повторить и вновь подтвердить», что США не допу­стят захвата или колонизации какой-либо части Северной Америки евро­пейскими державами, а также не потерпят их вмешательства в дела этого субконтинента. Явно полемизируя с июньским заявлением французского министра иностранных дел Гизо, высказавшегося за сохранение «равно­весия сил» в Новом Свете и косвенно осудившего аннексию Техаса, пре­зидент подчеркнул, что, если какое-нибудь американское государство либо территория пожелает «объединиться с нашей конфедерацией», это нико­го, кроме обеих непосредственно заинтересованных сторон, не касается.

Конкретно в тот момент подразумевались Техас, Орегон и Калифор­ния. Об аннексии Техаса Полк упомянул кратко, как о свершившемся факте. Утверждая, будто Мексика признала его независимость, он зая­вил, что «она не имела ни права, ни оснований предписывать ограниче­ния в отношении формы правления, которую Техас после этого пожелал бы избрать». Президент информировал конгресс о принятых прави­тельством военных «мерах предосторожности» на случай враждебных дей­ствий с мексиканской стороны.

Наиболее существенное значение имела та часть послания Полка, ко­торая относилась к Орегону. Сообщив о том, что после отклонения Англией предложений вашингтонского правительства переговоры зашли в тупик и в конце августа были прерваны, президент рекомендовал кон­грессу денонсировать соглашение 1827 г. и взять американских колони­стов в Орегоне под защиту США. «Не может быть никакого компромисса, па который Соединенным Штатам следовало бы согласиться,— заметил он, объявляя об отказе от сделанного ранее компромиссного предложе­ния, и добавил: — Мы отстаиваем свои права на всю территорию Оре­гона».

Важным объектом экспансии США являлась также Верхняя Кали­форния, прямо не упоминавшаяся в президентском послании. Эта обшир­ная мексиканская провинция (а с 1824 г. одна из территорий Мексики), богатая полезными ископаемыми, к середине 20-х годов насчитывала примерно 23,5 тыс. жителей, из которых около 85% составляли индейцы [43, C.195]. С начала XIX в. у ее берегов стали появляться суда американских и английских купцов, скупавших и выменивавших у местного населения шкурки калана (морской выдры). По мере того как пушные ресурсы истощались, с 20-х годов первое место в торговле стали занимать кожи, сало, продовольствие и топливо для китобоев, а в обмен с востока США доставлялись скобяные изделия, одежда, обувь, мебель и иные товары. Постепенно в Монтерее, Лос-Анджелесе и других пунктах Калифорний­ского побережья возникли небольшие селения купцов и лавочников, при­бывших морем из Новой Англии. Некоторые из них представляли круп­ные торговые фирмы восточных штатов. Обосновавшийся в Калифорнии с 1832 г. Томас Оливер Ларкин, по прозвищу «Бостонец», вел торговлю кожами, лесом, сахаром, спиртными напитками, промышленными изде­лиями по всему Тихоокеанскому побережью Америки, занимался ростов­щичеством.

По следам первой крупной сухопутной экспедиции Джедедия Смита (1826—1828) на протяжении 30-х годов в Калифорнию с востока про­никали группы охотников за пушниной. Переломным моментом амери­канской колонизации Калифорнии явился 1841 год, когда часть партии переселенцев, двигавшейся по Орегонской тропе, повернула от верховьев р. Снейк на юго-запад и вышла в долину р. Сан-Хоакин. В 1843 г. там же появилось еще около сотни колонистов. Некоторые из них поселились в долине р. Сакраменто, где эмигрировавший в США швейцарец Джон Саттер основал колонию Новая Гельвеция. В 1841 г. он купил у рос­сийских властей крепость Росс. Большое значение для освоения Кали­форнии американцами имела экспедиция Джона Чарлза Фримонта, кото­рая, преодолев горные хребты Сьерры-Невады, в марте 1844 г. достигла Тихого океана [40, C. 134].

В 1845 г. по Калифорнийской тропе, ответвившейся от Орегонской, в долины Калифорнии прибыло около 250 человек. Американцы состав­ляли большинство среди иностранных колонистов, общая численность которых в течение первой половины 40-х годов возросла с 400 до 700. Мало общаясь с местным населением, они держались обособленно и обыч­но даже не знали испанского языка, но тем не менее постоянно вмеши­вались в борьбу различных политических группировок Калифорнии.

Проявляя значительный интерес к отдаленной и слабо контролируе­мой мексиканскими властями территории, правительство США еще в период второго президентства Джексона пыталось купить хотя бы часть Калифорнии, включая гавань Сан-Франциско, но безуспешно. Столь же безрезультатными оказались попытки, предпринятые в этом направлении администрацией Тайлера. В октябре 1842 г. американские военные суда под флагом командующего тихоокеанской эскадрой коммодора Джонса в связи с ложными слухами о начале войны между США и Мексикой оккупировали   Монтерей.   Вследствие   преждевременности   этой   акции инцидент был быстро ликвидирован, но он наглядно свидетельствовал о намерениях США в отношении Калифорнии. В их осуществлении нема­лую роль сыграл Ларкин, назначенный в 1843 г. консулом в Монтерее, а позднее и секретным агентом США в Калифорнии [64, C.2].

Получив в конце мая 1845 г. сообщение о смещении (с помощью американцев) губернатора Калифорнии Мичельторены, правительство Полка, как указывалось, распорядилось, чтобы в случае возникновения войны с Мексикой военно-морские силы заняли важнейшие калифорний­ские порты. В середине года по инициативе морского министра Бэнкрофта и сенатора Бентона военный департамент направил в Калифорнию хорошо снаряженную экспедицию (третью по счету) капитана Фримонта. В октябре-ноябре Ларкину и Фримонту были посланы инструкции способствовать подготовке мятежа мексиканцев и американских колони­стов в целях отделения Калифорнии от Мексики и последующего присое­динения ее к США. Государственный секретарь Бьюкенен указывал, что, если жители Калифорнии «захотят соединить свою судьбу с нашей, они будут приняты как братья». Одновременно подтверждались прежние инструкции коммодору Слоуту. Экспансионистские круги США давно проявляли интерес и к сосед­ней с Калифорнией провинции (а с 1824 г. территории) Новая Мексика. На протяжении 30-х годов торговля с ней, которую вели преимуществен­но миссурийские купцы, неуклонно росла. Их обозы регулярно отправля­лись в Санта-Фе. К началу 40-х годов стоимость товаров, доставлявшихся туда из США, достигла в среднем 0,5 млн. долл. в год. Закупаемые в Новой Мексике серебро, меха, мулы находили широкий спрос на амери­канских рынках. Лидеры техасских мятежников, в свою очередь, стре­мились изменить направление этой торговли с тем, чтобы указанная продукция перевозилась вниз по р. Колорадо или какой-либо другой реке Техаса в один из портов Мексиканского залива. Претендуя на часть Новой Мексики, расположенную восточнее Рио-Гранде, они снарядили весной 1841 г. [46, C. 149] комбинированную военно-торговую экспедицию в верховья этой реки. Однако при подходе к Санта-Фе техасцы были разгромлены мексиканскими войсками.

Развивая концепции, потенциально заложенные в доктрине Монро, вашингтонское правительство в середине 40-х годов устами Полка объ­явило, что США претендуют на особые отношения с другими американскими странами и рассматривают себя как великую державу, призванную вершить судьбы всего западного полушария. Для идеологического обос­нования подобных претензий и экспансионистских тенденций большое значение имел комплекс идей, среди которых видное место занимала тео­рия «предопределения судьбы» (Manifest Destiny). Это выражение впер­вые появилось на страницах печати в июле 1845 г., когда журнал «Демократик ревью» опубликовал статью своего редактора Джона О’Салливэна по техасскому вопросу. Но в политический лексикон оно вошло и получило широкое распространение полгода спустя в связи с передовой нью-йоркской газеты «Morning news» от 27 декабря, озаглавленной «Истинное право» и написанной, судя по всему, тем же О’Салливэном [30, C.184].

В ней указывалось: «И, наконец, помимо неопровержимых доказа­тельств наших законных прав на Орегон… у нас есть еще большее пра­во, нежели любое, которое когда-либо может быть выведено из всех этих устаревших документов древнего международного права. Мы не нуждаем­ся во всех этих покрытых пылью бумагах о правах открытия, иссле­дования, заселения, преемственности и т. д. Если быть откровенными и говорить прямо, чем мы пренебрегаем, то можно сказать, что, будь соответствующие доводы и аргументы обеих сторон, касающиеся всех этих исторических и юридических вопросов, противоположными — имей Англия все наши, а мы только ее,— наши претензии на Орегон тем не менее были бы самыми вескими и бесспорными. Эти претензии основаны на праве, вытекающем из того, что нам предопределено судьбой распро­странить свое владычество на весь континент, который дарован нам Про­видением для выполнения возложенной на нас великой миссии: устано­вить свободу и федеративное самоуправление» [30, C.187].

Идею «предопределения судьбы» мгновенно подхватили ярые привер­женцы экспансионистской политики: журналисты и конгрессмены, воен­ные и чиновники, плантаторы и предприниматели, коммерсанты и бан­киры. С первых дней нового года она стала часто фигурировать в прессе и в речах, раздававшихся с трибуны конгресса, причем, высказанная применительно к Орегону, сразу же приобрела гораздо более широкое звучание. Бе адепты утверждали, будто североамериканцы — избранный народ, которому сама судьба предназначила превратить Америку в «зону свободы»’. Реставрируя старую «доктрину естественных границ», они заяв­ляли, что на западе такой «естественной» границей США является Тихий океан. Из этого вытекало, что весь Орегон, Калифорния, Новая Мексика, не говоря уже о Техасе, должны в конечном счете войти в состав Соединенных Штатов.

На протяжении первых месяцев 1846 г. в сенате и палате представи­телей разгорелись жаркие споры по орегонскому вопросу. Твердую по­зицию Полка, который любил повторять, что «единственный способ обра­щения с Джоном Буллем — это посмотреть ему прямо в глаза», и пред­лагал предупредить Англию о предстоящем денонсировании соглашения 1827 г., разделяли многие члены конгресса [72, C.2]. Ядро их составляли демокра­ты, представлявшие штаты Среднего Запада.

Но к ним примыкали и некоторые руководители вигов, в том числе многолетний лидер антирабовладельческих сил нижней палаты Дж. К. Адамс. Оставаясь убежденным аболиционистом и противником экспан­сии южнее 36°30′, 78-летний конгрессмен от Массачусетса заодно с воинствующими «ястребами» Запада в своих речах требовал захвата всего Орегона. Подобные притязания он аргументировал «предопределе нием судьбы», отсутствием у Англии, по его словам, оснований претен­довать на какую-либо часть спорной территории, и т. д. Адамс ссылался и на библейскую заповедь «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею», и на более близкий пример — короля Фридриха II, сперва занявшего Силезию, а уж потом вступившего в переговоры по этому поводу. В ходе острой политической дискуссии, достигшей к середине февраля апогея, экстремисты выдвинули лозунг: «54°40′ или война» [37, C. 59].

Однако им противостоял разношерстный блок вигов и умеренных де­мократов, выражавших интересы торгово-промышленных кругов восточ­ных штатов и рабовладельцев Юга, которые склонялись к компромиссу с Англией. Даже столь рьяные вдохновители экспансионистской полити­ки, как Кэлхун и Бентон, в данном случае призывали к большей осмо­трительности. 23 апреля 1846 г. [75, C.3] обе палаты приняли резолюцию, предо­ставлявшую президенту решать вопрос о предварительном уведомлении Англии относительно намерения США денонсировать соглашение 1827 г. по собственному усмотрению. В ближайшие дни американскому послан­нику в Лондоне было предписано официально передать британскому пра­вительству соответствующее предупреждение.

Но администрация Полка, озабоченная резким обострением отноше­ний с Мексикой и начавшимися военными действиями на Рио-Гранде, не собиралась вступать в серьезный конфликт с Англией. К мирному урегулированию затянувшегося спора из-за Орегона стремился и кабинет Пиля. Поэтому США согласились с компромиссным решением, предло­женным английским министром иностранных дел Эбердином. 15 июня 1846 г. государственный секретарь Бьюкенен и британский посланник Пакенхэм подписали в Вашингтоне договор, устанавливавший линию раз­межевания между владениями обеих держав к западу от Скалистых гор по 49-й параллели [47, C. 147]. Англо-американская граница стала трансконтинен­тальной.

Если аннексию Техаса и присоединение большей части Орегона (285 580 кв. миль) Соединенным Штатам удалось осуществить преиму­щественно дипломатическими методами (включая, разумеется, давление, провокации и шантаж), то для захвата Калифорнии и Новой Мексики пришлось воевать. Подготовка к этой войне велась давно, еще тогда, когда армия и флот США были направлены к мексиканским сухопутным границам и побережью. Вместе с тем и одновременно с действиями, имевшими целью инспирировать в Калифорнии «мятеж» по техасскому образцу, вашингтонское правительство пыталось оказать нажим на Мек­сику, чтобы «мирным путем» добиться от нее желаемых территориаль­ных уступок. Эта миссия была возложена на члена конгресса от Луизиа­ны Джона Слайделла, обладавшего  редкими спо-собностями плести интриги, неутомимостью и выдержкой, бессовестностью и бесцеремонностью…» [30, C.191]

Назначенный чрезвычайным посланником и полномочным министром США в Мексике, Слайделл получил 10 ноября 1845 г. инструкции предъ­явить мексиканскому правительству финансовые претензии, сумма кото­рых заведомо превышала платежные возможности страны. Ему поруча­лось исходя из того, что независимость Техаса — «свершившийся факт», предложить аннулирование всей задолженности и дополнительно 5 млн. долл., если мексиканцы согласятся признать в качестве грани­цы Рио-Гранде (от устья до истоков) и уступить Новую Мексику, еще 15 млн. за продажу северной части Калифорнии с заливом и портом Сан-Франциско или 20 млн. за всю Верхнюю Калифорнию [68, C.4].

Учитывая неустойчивое внутриполитическое положение, экономические затруднения и военную слабость Мексики, а также стремление умеренно либерального правительства Эрреры избежать вооруженного столкнове­ния с США, Полк и его окружение, быть может, не совсем исключали вероятность успеха (хотя бы частичного) миссии Слайделла. Но, судя по всему, они почти не рассчитывали на положительный результат и задумали этот шаг скорее как отвлекающий маневр, чтобы замаскиро­вать свои военные приготовления и иметь повод к началу войны.

Убедившись, что Слайделл, которого Эррера ранее согласился при­нять, прибыл в Мехико не в качестве специального уполномоченного для обсуждения техасского вопроса, мексиканский президент в обстановке роста патриотических настроений и усиления народного недовольства примирительной политикой «модерадос» отказался вести переговоры с эмиссаром Белого дома. Как только государственный департамент полу­чил донесение об этом, на следующий же день (13 января) войскам Тейлора, находившимся на р. Нуэсес, был отдан приказ двинуться к Рио-Гранде и занять позиции на ее левом берегу. Эта акция явно пре­следовала цель спровоцировать мексиканцев и вынудить их нанести удар первыми.

В связи со сменой правительства в Мексике, где в начале января 1846 г. к власти пришли консерваторы во главе с генералом Паредесом-и-Аррильягой, Слайделл, выехавший тем временем в Халапу, 1 марта вновь потребовал рассмотрения американских предложений. Пригрозив в случае отказа войной, он заявил, что «если мир будет нарушен, то ответственность падет исключительно на Мексику». Однако Паредес, ориентировавшийся на поддержку европейских монархий, был настроен достаточно воинственно.

Получив отрицательный ответ, Слайделл 17 марта запросил свои па­спорта. Но поскольку мексиканская нота обвиняла вашингтонское прави­тельство в заговоре в целях захвата Техаса, он перед отъездом счел необходимым подробно изложить мексиканцам позицию США по данному вопросу. Повторяя известную аргументацию Тайлера и Полка, Слайделл утверждал, будто 19 мая 1845 г. Мексика официально признала незави­симость Техаса [74, C. 5], вследствие чего не вправе выражать недовольство тем, что последний, «благоразумно осознав собственные интересы, счел уме­стным передать свой суверенитет Соединенным Штатам».

Между тем армия Тейлора 8 марта перешла Нуэсес, вторгшись, та­ким образом, на мексиканскую территорию, и к концу месяца достигла Рио-Гранде. Американцы укрепились на северном берегу и блокировали расположенный напротив г. Матаморос. 12 апреля начальник гарнизона Матамороса генерал Ампудия потребовал, чтобы Тейлор в 24 часа свер­нул свой лагерь и отошел за Нуэсес, угрожая в противном случае прибег­нуть к силе. 20 апреля генерал Ариста, принявший командование мек­сиканскими войсками, уведомил Тейлора, что считает военные действия начавшимися. Три дня спустя президент Паредес, в свою очередь, объ­явил, что он дал приказ вооруженным силам приступить к оборонитель­ным операциям и изгнать американцев, вторгшихся на территорию Мек­сики. 25 апреля подразделение мексиканской кавалерии, переправившееся через реку, атаковало неприятельский разведывательный отряд, причем 16 американских драгун были убиты и ранены, а остальные захвачены в плен.

Вскоре главные силы Аристы форсировали Рио-Гранде. 8 мая в райо­не Пало-Альто произошло первое крупное сражение, в ходе которого мексиканцы понесли большие потери и на следующий день под натиском противника начали отходить. В Ресаке-де-ла-Пальма они решили дать бой, но потерпели поражение и отступили на южный берег. Вслед за ними переправились и американские войска, которые 18—19 мая заняли Матаморос, без боя оставленный мексиканской армией [36, C. 156].

Еще не зная об этих событиях, правительство Полка, добившись по­становления конгресса об Орегоне, вплотную подошло к развязыванию войны против Мексики. Армия Тейлора была сосредоточена на Рио-Гран-де. Миссия Слайделла окончательно провалилась. В конце апреля на заседаниях кабинета неоднократно шла речь о том, что настало время применить силу. 6 мая президент получил от Тейлора донесение, где сообщалось о подходе мексиканских подкреплений и блокировании амери­канцами устья Рио-Гранде. Через день в Белом доме появился только что возвратившийся из Веракруса Слайделл. В субботу 9 мая кабинет по предложению Полка принял решение на следующей неделе подгото­вить президентское послание, рекомендующее конгрессу объявить войну Мексике. Этот шаг предполагалось мотивировать тем, что она прекратила платежи по искам граждан США и отклонила «миротворческую» миссию Слайделла. Однако в тот же вечер в Вашингтон поступило долгожданное сообщение Тейлора о первом вооруженном столкновении с мексиканцами на северном берегу Рио-Гранде. Это обстоятельство существенно облег­чило правительству аргументацию своих действий.

В специальном послании, поспешно направленном Полком конгрессу 11 мая, давалась крайне тенденциозная интерпретация развития отноше­ний с Мексикой. По словам современного североамериканского историка Дж. Шредера, оно «изобиловало полуправдами, извращениями и лжи­выми утверждениями». Упомянув об американских финансовых пре­тензиях к Мексике и ее отказе вести переговоры со Слайделлом, прези­дент противопоставил недружелюбному и «вызывающему» поведению мексиканских властей «миролюбивую» политику США. Изложенная им версия причин возникновения военного конфликта исходила из тезиса, будто границей Техаса является Рио-Гранде. При этом Полк ссылался на односторонние акты техасского конгресса и государственных органов США,   хотя   мексиканская   сторона их никогда не признавала и даже резолюция американского конгресса (февраль 1845 г.) преднамеренно оставляла вопрос о границе Техаса открытым [63, C.1].

Основываясь на столь произвольном толковании фактов, президент оправдывал концентрацию войск на берегу Рио-Гранде как необходимую меру предосторожности чисто оборонительного характера, вызванную якобы угрожающей позицией Мексики. Не смущаясь тем, что армия Тейлора оккупировала не только Техас, но также часть мексиканских штатов Коауилы и Тамаулипаса, расположенную между Рио-Гранде в Нуэсес, он заявил, будто мексиканцы «перешли границу Соединенных Штатов, вторглись на нашу территорию и пролили кровь американцев на американской земле… Поскольку война начата, и, несмотря на все наши усилия избежать ее, начата самой Мексикой, мы вынуждены из соображений долга и патриотизма решительно отстаивать честь, пра­ва и интересы нашей страны». В заключение Полк просил конгресс признать состояние войны и выделить средства для ее ведения.

Хотя виги и часть демократов резко критиковали правительственную политику, а некоторые даже прямо обвиняли администрацию в прово­цировании войны, после бурных дебатов палата представителей и сенат подавляющим большинством голосов (174 против 14 и 40 против 2) при­няли билль, констатировавший состояние войны, «начатой республикой Мексикой». Конгресс постановил призвать в армию 50 тыс. волонтеров и ассигновал на военные нужды 10 млн. долл. 13 мая президент издал соответствующую прокламацию. В тот же день он раскрыл свои карты, решительно отвергнув в присутствии членов кабинета проект инструкции, предписывавшей американским дипломатическим представителям в евро­пейских государствах заверить их правительства в том, что, вступая в войну, США не намерены захватить какую-либо часть мексиканской тер­ритории. При заключении мира, недвусмысленно заявил Полк, «мы при­обретем, если удастся, Калифорнию и столько других мексиканских зе­мель, сколько понадобится, чтобы удовлетворить наши претензии к Мексике и возместить военные расходы» [85, C.2].

Полтора месяца спустя мексиканский конгресс по предложению пра­вительства официально объявил войну Соединенным Штатам. Это реше­ние мотивировалось тем, что Мексика вынуждена защищаться ввиду аг­рессивных действий США, которые, поддержав техасских мятежников, захватили Техас и вторглись в глубь мексиканской территории. Однако, не будучи в состоянии перейти в наступление, мексиканцы придержива­лись оборонительной тактики. Инициативой овладела американская сторона. В то время как армия Тейлора продолжала операции на северо-востоке Мексики, Калифорния и Новая Мексика оказались ареной собы­тий, имевших крайне важные последствия.

В середине июня 1846 г. американские поселенцы, жившие в долине Сакраменто,   под  влиянием   Фримонта,  получившего   незадолго   до   того секретные инструкции из Вашингтона, побуждаемые слухами о начале войны между США и Мексикой, подняли мятеж. Заняв г. Сонома, они провозгласили создание «Республики Калифорнии», на флаге которой был изображен медведь [50, C.181]. В первой половине июля войска, высадившиеся с судов эскадры Слоута, подошедшей к побережью Калифорнии, овладе­ли Монтереем и Сан-Франциско. 7 июля консул Ларкин и Слоут объявили о присоединении Калифорнии к США.

В конце того же месяца так называемая Западная армия под ко­мандованием полковника Кирни, включавшая мормонский батальон, вторг­лась в пределы Новой Мексики, за короткий срок оккупировала почти всю ее территорию и 18 августа заняла столицу Санта-Фе. 22 августа Кирни издал прокламацию об аннексии и этого мексиканского штата. Оставив часть войск для завершения захвата Новой Мексики, он напра­вился к побережью Тихого океана. В результате совместных действий сухопутных и морских сил американцы в начале января 1847 г. овладе­ли Лос-Анджелесом, закончив, таким образом, завоевание Калифорнии. Из Новой Мексики они продвинулись на юг и 1 марта вступили в г. Чиуауа [54, C.5].

Между тем армия Тейлора, пройдя вверх по Рио-Гранде, а затем вдоль ее правого притока Сан-Хуан, 21 сентября достигла столицы штата Нуэво-Леон Монтеррея и после ожесточенных трехдневных боев заняла его, а в середине ноября вошла в Сальтильо (главный город Коауилы). К тому времени эскадре Коннера, блокировавшей побережье Мексикан­ского залива, после ряда безуспешных операций удалось овладеть пор­том Тампико.

Несмотря на значительные успехи, стратегический план американско­го командования, рассчитанный на нанесение основного удара с севера, быстрый разгром мексиканской армии и захват столицы Мексики, осуще­ствить не удалось. Мексиканцы оказали энергичное сопротивление. На оккупированных территориях развернулась партизанская война. Амери­канским войскам пришлось действовать в тяжелых, непривычных для них природных и климатических условиях пустынной и засушливой ме­стности, их коммуникации сильно растянулись. 22—23 февраля 1847 г. близ горного перевала Буэна-Виста армия Тейлора отразила наступление превосходящих сил мексиканцев, которыми командовал Санта-Анна, не­задолго до того снова избранный президентом республики. Но американ­цы сами понесли большие потери и даже не пытались преследовать де­морализованного противника, в беспорядке отступавшего на юг, в Сан-Луис-Потоси [46, C. 97].

Когда стало ясно, что первоначальный замысел нереален, правящие круги США сочли целесообразным изменить направление главного удара и нанести его с востока, через портовый город Веракрус. Это решение было обусловлено и межпартийными распрями. Стоявшие у власти де­мократы опасались, что продолжение наступления в Северной Мексике может принести политические выгоды вигам, чьим представителям являл­ся генерал Тейлор.

К весне 1847 г. в Мексиканском заливе была сосредоточена флотилия судов с 12-тысячной экспедиционной армией под командованием генера­ла У. Скотта на борту. 9 марта она высадилась близ Веракруса, и после трехнедельной осады, сопровождавшейся варварским артиллерийским об­стрелом, интервентам удалось занять город. Вслед за тем они двинулись на запад, к столице Мексики. В середине апреля американские войска возле селения Серро-Гордо разгромили армию Санта-Анны, которая не смогла оказать организованного сопротивления, а через месяц без боя заняли Пуэблу [35, C. 139].

Получив подкрепления из США, Скотт в начале августа повел свою армию по направлению к Мехико.  На подступах к столице завязались ожесточенные бои. Несмотря на пораженческие настроения ряда пред­ставителей правящей верхушки, которые на протяжении июня — июля вели с врагом тайные переговоры о прекращении огня, и не­решительность командования, защитники города упорно сопротивлялись. В кровопролитном сражении при Чурубуско (20 августа) американцы одержали победу лишь благодаря численному и техническому превосход­ству. Однако они также понесли большие потери и нуждались в пере­дышке.

По предложению Скотта было заключено перемирие, длившееся около двух недель. Используя паузу для приведения в порядок своих войск и получения подкреплений, интервенты вместе с тем пытались вынудить правительство Мексики уступить Соединенным Штатам Техас, Новую Мексику, Верхнюю и Нижнюю Калифорнию, значительную часть Тама-улипаса, Коауилы, Чиуауа и Соноры (т. е. примерно 3/4 своей терри-тории), а также предоставить право транзита через Теуантепекский перешеек [39, C.162].

Но требования, предъявленные мексиканским уполномоченным от имени Белого дома чиновником государственного департамента Тристом, были настолько неприемлемы, что даже Санта-Анна и его сторонники не решились согласиться с ними. 8 сентября американские войска возоб­новили военные операции, атаковав Молино-дель-Рей, а 13 сентября штур­мом овладели замком Чапультепек и подошли вплотную к Мехико. На следующий день они вступили в город, оставленный ночью мексиканской армией.

Несмотря на захват столицы неприятелем, потерявшим в августовско-сентябрьских боях примерно четверть своего состава, народная борьба против оккупантов продолжалась. В Калифорнии, Новой Мексике, Тама-улипасе, Веракрусе, Пуэбле и многих других районах стихийно возника­ли отряды патриотов, наносившие серьезный урон интервентам. Напуган­ная ростом партизанского движения соглашательски настроенная часть господствующих классов Мексики после оккупации Мехико стала доби­ваться быстрейшего прекращения военных действий. Правительство, пришедшее к власти в конце сентября 1847 г. вслед за отставкой Санта-Анны, который нес главную ответственность за поражения в войне, обос­новавшись в Керетаро, выразило готовность вести переговоры о заклю­чении мирного договора.

Этого хотели и правящие круги США, полагавшие, что разгром регулярной мексиканской армии и захват обширной территории, включая столицу и другие крупные центры Мексики, даст им возможность про­диктовать побежденной стороне выгодные условия мира. Кроме того, приходилось считаться и с крайней непопулярностью «войны мистера Полка» среди широких слоев американского общества [25, C. 119].

Против войны по различным причинам политического, экономического, морального, религиозного порядка выступали большинство вигов и часть демократов, аболиционисты и пацифисты, рабочие и многие бизнесмены, квакеры, конгрегационалисты и унитарианцы. Еще в мае 1846 г. рабочие Нью-Йорка устроили митинг протеста, участники которого требовали не­медленного прекращения войны. Агрессивные действия правительства Полка разоблачались с трибуны конгресса и на страницах печати. Один из лидеров вигов — бывший губернатор Огайо Корвин, обличая алчных экспансионистов, стремящихся «захватить силой то, что нам не принадле­жит», заявил 11 февраля 1847 г. в сенате: «Если бы я был мексиканцем, то сказал бы вам: “Что у вас в собственной стране нет места, где хо­ронить своих покойников? Если вы явитесь к нам, мы протянем вам окровавленные руки и радушно отправим в гостеприимные могилы”». Он настаивал на немедленном выводе войск из Мексики [26, C. 78].

Другой деятель этой партии, Авраам Линкольн, неоднократно высту­пая в декабре 1847 г.— январе 1848 г. в палате представителей, обвинял правительство в провоцировании войны и антиконституционных действи­ях, требовал убедительных доказательств в подтверждение версии Полка, будто первое вооруженное столкновение в самом деле произошло «на американской земле». Он энергично оспаривал ложное утверждение президента, что границей между Техасом и Мексикой якобы является Рио-Гранде. Среди выступавших в защиту Мексики  «совестливых вигов» были также престарелый Дж. К. Адамс, бывшие государственные секретари Клей и Уэбстер, конгрессмен Хиддингс. 3 января 1848 г. пала­та одобрила внесенную вигами резолюцию, констатировавшую, что война, которую вообще не следовало начинать, развязана в нарушение консти­туции, без предварительной санкции конгресса. Она призывала тотчас же вывести армию с захваченной территории и заключить мир без всяких аннексий, проведя линию границы где-то между Рио-Гранде и Нуэсес.

В числе убежденных противников войны были видные руководители аболиционистского движения Фредерик Дуглас, Уильям Ллойд Гаррисон, основатель и многолетний издатель влиятельной газеты «Нью-Йорк дейли трибюн» Горас Грили. Ее безоговорочно осуждали выдающиеся философы и публицисты Ралф Уолдо Эмерсон и Генри Дэвид Торо, пи­сатели Маргарет Фуллер и Герман Мелвилл, поэт-сатирик Джеймс Рассел Лоуэлл и другие представители американской общественной мысли.

Активную антивоенную пропаганду с позиций христианского паци­физма вело Американское общество защиты мира. В феврале 1847 г. оно назначило премию за лучший очерк о мексиканской войне [36, C. 212], написанный на основе христианских принципов. Ее получил священник Ливермор, доказывавший, что аннексия Техаса и война явились результатом заго­вора в целях распространения рабства.

Условия мира с Мексикой обсуждались в США в обстановке острой политической борьбы между рабовладельцами Юга, часть которых доби­валась даже полной аннексии Мексики, и промышленной буржуазией Севера, стремившейся в известной мере ограничить территориальную экспансию. В тогдашней ситуации эта экспансия означала чрезмерное укрепление позиций плантаторов Юга, чего не хотела допускать буржуа­зия Севера. Отражением ее опасений явилось принятие 8 августа 1846 г. палатой представителей «поправки Уилмота» (впоследствии отвергнутой сенатом) о запрещении рабства на территориях, которые могут быть от­торгнуты от Мексики [29, C. 237].

Все эти факторы оказали определенное влияние на правительство Полка и побудили его отказаться от некоторых притязаний, выдвинутых в президентском послании 7 декабря 1847 г. Помимо требований, содер­жавшихся в августовском проекте Триста, эта программа-максимум по существу оставляла за США право аннексировать земли, расположенные еще южнее, если мексиканцы не прекратят вооруженное сопротивление.

В начале января 1848 г. переговоры возобновились, и под сильным давлением американской дипломатии 2 февраля в селении Гуадалупе-Идальго (к северу от Мехико) был подписан мирный договор. Мексика вынуждена была уступить США не только Техас, но и Новую Мексику, Верхнюю Калифорнию, северную часть Тамаулипаса, Коауилы и Соноры, т. е. до 55% всей территории страны общей площадью 919 161 кв. миля (около 2,3 млн. кв. км). Северной границей Мексики признавалась Рио-Гранде. В качестве компенсации США должны были уплатить мизер­ную сумму в 15 млн. долл. и отказаться от финансовых претензий в размере 3250 тыс. долл [47, C. 174].

Договор Гуадалупе-Идальго, вступивший в силу 30 мая, по словам мексиканского исследователя,   «был одним из  самых жестоких в  новой истории… вследствие огромных размеров территории, отнятой у Мек­сики».

Победа США в войне объяснялась главным образом их экономическим, техническим и военным превосходством. Располагая значительными людскими и материальными ресурсами, вашингтонское правительство до­вело контингент регулярной армии до 47,3 тыс., набрало 73,5 тыс. во­лонтеров и широко использовало в боевых операциях военно-морской флот, обеспечив вооруженные силы полноценным новейшим вооружением и снаряжением. Мексика с ее почти втрое меньшим по численности населением (немногим более 7 млн.), слаборазвитой промышленностью, огромным внешним долгом, эгоизмом и коррупцией правящей верхушки могла противопоставить военному потенциалу своего мощного северного соседа лишь плохо обученную и оснащенную сухопутную армию, отли­чавшуюся слабой дисциплиной, неорганизованностью и низкой боеспособ­ностью, при почти полном отсутствии флота. Такое соотношение сил предрешило исход войны.

Израсходовав около 100 млн. долл. и потеряв убитыми и умершими от болезней более 12 800 солдат и офицеров, США приобрели обширные плодородные земли с неисчерпаемыми естественными богатствами. В Ка­лифорнии незадолго до подписания мирного договора были обнаружены ценные месторождения золота, в ближайшие годы привлекшие сотни тысяч старателей со всех концов света. По данным переписи 1852 г., которая, видимо, учла далеко не всех жителей, население Калифорнии составляло 255 тыс. человек, т. е. увеличилось по сравнению с его чи­сленностью накануне мексиканской войны примерно в 6,5 раза. В связи с «золотой лихорадкой» резко возросла иммиграция. Если в 1847 г. в США приехали менее 240 тыс. человек, то в 1851 г.— почти 409 тыс., а в 1854 г.— свыше 460 тыс [27, C. 152].

Война 1846—1848 гг. и ее результаты наложили глубокий отпеча­ток на последующее развитие США. Победа в войне, «несомненно, спо­собствовала превращению страны из третьестепенной во второстепенную державу, с которой соседям пришлось считаться». Ее территория, рав­ная к началу XIX в. 888,8 тыс. кв. миль между Атлантическим побережь­ем и Миссисипи, за полвека увеличилась почти в 3,5 раза и достигла 3 022 387 кв. миль. Поглотив Луизиану, Флориду, более половины Мек­сики и Орегона, США стали крупным континентальным государством, простиравшимся на западе до Тихого океана, на юге — до Мексиканского залива и Рио-Гранде, на севере — до границ Канады.

Присоединенные за эти десятилетия французские, испанские, мекси­канские владения и области, являвшиеся спорными, составляют свыше 75%   нынешней площади США, причем более 4/7 этих земель  аннексированы на протяжении всего трех лет (1845—1848). Вследствие рас­ширения территории и роста иммиграции численность населения страны за первую половину прошлого века выросла с 5,3 до 23,2 млн [40, C. 245].

Колонизация и присоединение необъятных пространств Запада объ­ективно способствовали более быстрому развитию там производительных сил, вовлечению их в систему мирового капиталистического хозяйства, внедрению буржуазно-демократических порядков и институтов. Характе­ризуя значение и рисуя возможные последствия включения Калифорнии в состав США, Ф. Энгельс еще в феврале 1849 г. предвидел, что «энергичные янки быстрой разработкой тамошних золотых россыпей умножат средства обращения, в короткое время сконцентрируют в наибо­лее подходящих местах тихоокеанского побережья густое население и обширную торговлю, создадут большие города, откроют пароходное сооб­щение, проведут железную дорогу от Нью-Йорка до Сан-Франциско, впер­вые действительно откроют Тихий океан для цивилизации и третий раз в истории дадут новое направление мировой торговле…». Плоды пред­стоящих перемен достанутся прежде всего американской буржуазии. «В Калифорнии и Новой Мексике североамериканцы полу­чают новые области, в которых они смогут добывать новый капитал, т. е. создавать новых буржуа и обогащать уже имеющихся…»

Вместе с тем захват земель на Юго-Западе открывал перед южными плантаторами-рабовладельцами дополнительные возможности распрост­ранения рабства на новые территории.

Одной из самых мрачных глав американской истори считается вытеснение индейцев Юго-Востока на земли «к западу от реки Миссисипи, не включенные в какой-либо штат или организованную территорию, в соответствии с законом 1830 г. Прибегая к прямому обману, подкупая и спаивая племенных вождей, правительственные чиновники навязывали неискушенным абори­генам грабительские договоры о «добровольной уступке» своих владений в обмен на обещанные им территории по ту сторону «Великой реки» и мизерную денежную компенсацию. Если же индейские племена отказы­вались покидать родные края, власти на основании подписанных документов применяли силу. Так, на протяжении 1831-1837 гг. из штатов Миссисипи, Алабама, Джорджия были принудительно «перемещены» на «Индейскую территорию» чокто, крики и чикасо [35, C. 146].

Затем настала очередь чироков, обитавших в долине р. Теннесси. Они вели оседлый образ жизни, занимаясь сельским хозяйством и ремеслами, причем успели многое заимствовать у своих белых соседей. Чироки ус­пешно обрабатывали землю, разводили скот, пользовались плугами, прял­ками, ткацкими станками, имели мельницы, лесопилки, кузницы, паромы, развитую сеть дорог, строили школы, издавали газету и даже составили собственную конституцию.

Когда их земли оказались объектом притязаний штата Джорджии, индейцы обратились в Верховный суд, который в 1832 г. признал эти домогательства незаконными и подтвердил права племени. Однако прези­дент Джексон не намеревался выполнять судебное решение. 29 декабря 1835 г. было инсценировано подписание «договора», предусматривавшего переселение чироков в течение двух лет на запад, а в мае 1838 г. войска приступили к его осуществлению. 7-тысячная армия под коман­дованием генерала Скотта согнала индейцев в специально устроенные лагеря, откуда их партиями под конвоем этапировали по «дороге слез» за Миссисипи. От голода, холода, болезней, тяжелых условий в лагерях и в пути погибло около четверти племени, насчитывавшего до того 17 тыс. Последние из оставшихся в живых чироки лишь к концу марта 1839 г.  достигли места назначения на  северо-востоке  Оклахомы [42, C. 167].

Не менее трагично сложилась судьба семинолов Флориды. Под дого­вором 1832 г. об их «перемещении» в западную резервацию  значились подписи полутора десятков индейских вождей. Но некоторые из них ут­верждали, будто никогда не подписывали этот документ, другие заявили, что их заставили сделать это. В ответ на попытки федерального прави­тельства переселить семинолов те оказали вооруженное сопротивление. Отправленные на полуостров воинские части первоначально не могли добиться успеха, однако в конце октября 1837 г. американцы предатель­ски захватили в плен Оцеолу и 13 других вождей индейцев, прибывших под белым флагом для ведения переговоров. Хотя семинолы еще в тече­ние пяти лет продолжали борьбу, они все же потерпели поражение. В ходе войны 1835—1842 гг. их селения были разрушены, посевы уни­чтожены, а значительная часть людей перебита. Большинству уцелевших пришлось покориться воле победителей, только немногим удалось укрыть­ся в труднодоступных болотистых зарослях.

Севернее, в Иллинойсе и Висконсине, столь же безуспешно пытались с оружием в руках противостоять натиску правительственных сил пле­мена саук и фокс под предводительством старого вождя Черного Сокола (1832 г.).

По данным американского историка М. П. Роджина, из примерно 125-тысячного аборигенного населения, проживавшего в начале 20-х го­дов XIX в. восточнее Миссисипи, за два десятилетия были в принудительном порядке препровождены на запад около 75%. К середине 40-х годов в восточных штатах осталось менее 30 тыс. индейцев, сосре­доточенных преимущественно близ оз. Верхнее (главным образом од-жибвеи, часто называемые также чиппева), и лишь несколько тысяч — в горах и непроходимых болотах Юго-Востока. Всего к 1840 г. раз­личные племена согласно навязанным им «договорам» вынуждены были «уступить» государству 442 866 370 акров [25, C. 237], а в последующие 10 лет — еще до 20 млн. акров, получив взамен номинально почти в 9 раз мень­шую земельную площадь (фактически и того меньше) в пределах «Ин­дейской территории».

В связи с территориальной экспансией США, ускорением колониза­ции «Дикого Запада» и увеличением направлявшегося туда потока пере­селенцев, открытием золота в Калифорнии, ростом спроса на шкуры бизонов (ставшие важной статьей торговли), прокладкой дорог через необозримые степные пространства, сооружением укреплений и разме­щением гарнизонов для охраны коммуникаций с середины XIX в. нача­лось наступление на ареалы расселения кочевых племен Великих равнин.

В 1851 г. тетон-сиу, чейены, арапахо, кроу, арикара, ассинобойны, ацина, манданы под давлением уполномоченных правительства, посулив­ших индейцам ежегодную выплату суммы в 50 тыс. долл. на протяжении 50 лет, согласились беспрепятственно пропускать по Орегонской тропе обозы белых колонистов, а также допустить создание военных фортов и строительство дорог на занимаемой ими территории (теперешние штаты Вайоминг, Монтана, Северная и Южная Дакоты). В 1855 г. договор аналогичного содержания был заключен с племенем черноногих и его союзниками [37, C. 241].

Преобразование большей части «Индейской территории» в террито­рии Канзас и Небраску (1854 г.) сопровождалось выселением оттуда в Оклахому (отведенную для размещения депортированных ранее с Юго-Востока «Пяти цивилизованных племен») индейцев омаха, ото, айова, саук и фокс.

Коренное население Калифорнии и Орегона власти загоняли в срав­нительно небольшие резервации, где невозможно было прокормиться. Особенно пострадали калифорнийские индейцы, которых к тому же бес­пощадно истребляли алчные авантюристы, хлынувшие в страну в пого­не за золотом. «В большинстве своем,— отмечал американский ученый Дж. Д. Даунс,— это была просто садистская резня беззащитных индей­цев, виновных лишь в том, что они сопротивлялись хищным золотоиска­телям, стараясь защитить себя или своих жен от нападений и насило­вания». Численность аборигенов Калифорнии с 1849 по 1859 г. сокра­тилась на 70 тыс [29, C. 78].

Захват Техаса, Калифорнии, Новой Мексики, Орегона наглядно про­демонстрировал заложенное в доктрине Монро агрессивное начало, свя­занное с экспансионистскими планами США по отношению к другим странам Америки. Аннексия обширных территорий привела к резкому обострению социальных, экономических и политических противоречий в связи с проблемой распространения рабства на Юго-Западе.

Не удовлетворяясь достигнутым успехом, правительства Полка и его ближайших преемников — Тейлора, Филмора, Пирса, Бьюкенена после победы над Мексикой предприняли энергичные усилия к дальнейшему расширению сферы господства США, прежде всего в пределах западно­го полушария.

Исходя из интересов рабовладельцев Юга, чьим глашатаем являлся О’Салливэн, президент дал в июне 1848 г. указание начать секретные переговоры с Испанией о покупке Кубы за 100 млн. долл. Мадрид­ский кабинет отверг это предложение, причем министр иностранных дел Пидаль заявил, что испанцы «предпочтут увидеть остров погрузившимся на дно океана, нежели переданным какой-либо державе». Тогда юж­ные штаты предоставили свою территорию для организации флибустьер­ских экспедиций, состоявших главным образом из американцев, которые в 1850—1851 гг. дважды высаживались на Кубе с целью поднять там восстание против испанских властей и инспирировать обращение кубин­цев с просьбой о включении острова в состав США на правах штата. Эти акции потерпели неудачу [10, C. 264].

В 1853 г. один из главарей наиболее ярых аннексионистов-рабовла­дельцев Юга, бывший губернатор штата Миссисипи генерал Куитмэн, с молчаливого одобрения администрации Пирса приступил к формирова­нию в Новом Орлеане вооруженного отряда для вторжения на Кубу, но по ряду причин оно не состоялось. Между тем в апреле 1854 г. прави­тельство снова предприняло попытку приобрести Кубу, предложив на сей раз 130 млн. долл., однако столь же безуспешно.

Встревоженные мерами кубинских властей, направленными против работорговли и на постепенную ликвидацию рабства, рабовладельцы-южане, пользуясь тем, что Англия и Франция воевали в то время с Россией, активизировали политическую кампанию за аннексию Кубы. По указанию государственного секретаря Марси американские диплома­тические представители в Лондоне, Париже и Мадриде в октябре 1854 г. разработали в бельгийском городе Остенде секретную программу дейст­вий в кубинском вопросе. Утверждая, будто интересы безопасности США требуют немедленного присоединения «жемчужины Антил», они рекомен­довали вновь попытаться убедить Испанию продать Кубу, но не более чем за 130 млн. долл. Если же это предложение будет отклонено, то следует прибегнуть к силе, чтобы захватить остров. В подобном случае США поступили бы «согласно тому принципу, который оправдывает человека, сносящего загоревшийся дом соседа, если нет иного средства по­мешать пламени перекинуться на его собственный дом».

Несмотря на свой сугубо секретный характер, «Остендский манифест» быстро стал достоянием гласности, вызвав возмущение общественности, резкую критику со стороны буржуазии Севера (не желавшей присоеди­нения Кубы в качестве рабовладельческого штата) и крайне отрицатель­ную реакцию Испании, поддержанной Англией и Францией. Государст­венному департаменту ничего не оставалось, как дезавуировать этот документ. Тем не менее один из его авторов, Дж. Бьюкенен, являв­шийся в 1856 г. кандидатом на пост президента от демократической пар­тии, именно благодаря «Остендскому манифесту» обеспечил себе под­держку рабовладельцев Юга и одержал победу на выборах.

В связи со стремлением США утвердиться на Тихом океане и вклю­чить в сферу своего влияния страны этого региона особое значение при­обрели поиски кратчайшего морского пути к западному побережью Америки и в Азию. Отсюда — растущий интерес к Центральной Америке с точки зрения возможности прорыть межокеанский канал. Согласно до­говору с Новой Гранадой, подписанному в Боготе 12 декабря 1846 г., США добились права свободного и беспошлинного транзита через Па­намский перешеек. Начавшаяся «золотая лихорадка» и наплыв аван­тюристов из восточных штатов в Калифорнию сделали эту проблему еще более актуальной. Основанная в апреле 1849 г. американская «Компа­ния Панамской железной дороги» получила концессию на строительство железнодорожного пути от Атлантического до Тихоокеанского побережья. Железная дорога вступила в строй 28 января 1855 г., когда в г. Панаму прибыл первый поезд из порта Колон. В сентябре следующего года аме­риканские войска временно оккупировали Панаму [11, C. 164].

В США вынашивались планы постройки канала на территории Ни­карагуа — вдоль реки Сан-Хуан и далее через узкую полосу суши, от­делявшую озеро Никарагуа от Тихого океана. В 1849 г. группа амери­канских дельцов во главе с К. Вандербилтом заключила контракт с ни­карагуанским правительством на сооружение судоходного канала по указанной трассе. Однако в условиях фактической гегемонии Англии в Карибском бассейне США не могли претендовать на полный контроль над межокеанскими коммуникациями.

В связи с этим по инициативе американской дипломатии 19 апреля 1850 г. в Вашингтоне был подписан англо-американский договор Клейтона — Булвера, в соответствии с которым обе державы обязались не до­биваться исключительных прав на будущий канал (или железную доро­гу) между двумя океанами, гарантировали его нейтрализацию, отказа­лись от всяких попыток оккупировать, колонизовать или подчинить своему господству  какую-либо часть  Центральной Америки.  Практически это означало, что Англия лишалась Москитового берега (восточ­ное побережье Никарагуа), утрачивала свои позиции в Никарагуа и Косте-Рике. Хотя США ничего не приобрели, соотношение сил в борьбе зa карибские страны явно изменилось в их пользу, что облегчило про­никновение в этот регион.

В июне 1855 г. отряд американского авантюриста Уильяма Уокера вторгся в Никарагуа и, вмешавшись в происходившую там гражданскую войну, вскоре стал полностью контролировать страну. Заняв пост глав­нокомандующего никарагуанской армией, Уокер издал декрет о колони­зации, предусматривавший бесплатное наделение иммигрантов-американ­цев землей [10, C. 278]. После фарса выборов он провозгласил себя 10 июля 1856 г. президентом республики, а затем объявил о восстановлении рабства, от­мененного в 1824 г.

Хотя номинально авантюра Уокера являлась частным предприятием, она пользовалась негласной поддержкой правительства Пирса, поспе­шившего признать этот режим. Платформа демократической партии в связи с избирательной кампанией 1856 г. открыто превозносила Уокера, а когда войска Коста-Рики, Гватемалы, Сальвадора и Гондураса в апре­ле 1857 г. блокировали его отряды, на помощь флибустьерам пришел американский фрегат, доставивший их в Панаму.

В США , особенно на Юге, Уокера встретили как героя, и в ноябре того же года он вторично высадился в Никарагуа, но на сей раз успеха не имел. Третья попытка вторжения, предпринятая в 1860 г., оказалась для него роковой. Захваченный на побережье Гондураса британским мор­ским десантом, Уокер был выдан гондурасским властям и расстрелян [13, C. 213].

Отторгнув огромную мексиканскую территорию, экспансионисты США все еще не были удовлетворены. В конце 1853 г. новый послан­ник в Мексике Дж. Гадсден, протеже военного министра Джефферсона Дэвиса, получил инструкции добиваться продажи Нижней Калифорнии, северной части Чиуауа и других областей. Однако правительство Санта-Анны согласилось уступить (за 10 млн. долл.) лишь 29 640 кв. миль (около 120 тыс. кв. км) к югу от р. Хила (долина Месилья). Эта территория понадобилась американцам для строительства трансконти­нентальной железной дороги. «Покупка Гадсдена», оформленная 30 де-кабря 1853 г., в основном завершила процесс формирования южной гра­ницы США.

50-е годы XIX в. ознаменовались активизацией американской экспан­сии за пределами континента и усиленным проникновением в страны Ти­хого океана. Особое внимание вследствие своих богатых природных ре­сурсов, важного военно-стратегического значения и роли в развитии торговли  с   Восточной   Азией  привлекал  крупнейший   архипелаг  Океании — Гавайские острова. Вслед за купцами, миссионерами, китобоями там появились американские военные корабли, и в 1849 г. вашингтон­ская администрация навязала Гавайскому королевству договор о друж­бе, торговле и мореплавании. В 1854 г. она пыталась добиться согласия правительства Гавайев на аннексию островов Соединенными Штатами, но в связи с обострением борьбы между Севером и Югом, а также про­тиводействием Англии и Франции этот замысел провалился.

Почти одновременно американская дипломатия предприняла энергич­ные усилия на Дальнем Востоке. В целях «открытия» Японии, прово­дившей политику изоляции от внешнего мира, правительство Филмора направило эскадру коммодора Перри, которая в июле 1853 г. появилась у японских берегов. Угрожая прибегнуть к силе, Перри заставил власти Японии подписать 31 марта 1854 г. договор о мире и дружбе, открывший для американских судов порты Хакодате и Симода и предоставивший США статус наиболее благоприятствуемой нации. Этот акт положил на­чало серии неравноправных договоров, навязанных Японии державами (Англия, Франция, Россия, Нидерланды). Среди них особое место занял кабальный для Японии торговый договор с США 29 июля 1858 г., по образцу которого были составлены договоры с европейскими государст­вами [28, C. 183].

Если в Японии США прокладывали путь другим капиталистическим странам, то в Китае они, наоборот, следовали за ними. Так, американо-китайский договор 1844 г. повторял основные положения англо-китай­ского Нанкинского договора, хотя и предусматривал некоторое расшире­ние права экстерриториальности. Его условия существенно дополнялись договором 18 июня 1858 г. о мире, дружбе и торговле, включавшим, в частности, принцип наибольшего благоприятствования.

Таким образом, действия, предпринятые США в 50-х годах по отношению к странам Центральной Америки, Вест-Индии и бассейна Тихого океана, явились прологом к их усиленному проникновению в эти регионы во второй по­ловине XIX в. На протяжении второй четверти XIX в. Соединенные Штаты успешно расширяли свои границы за счет территорий латиноамериканских государств, используя при этом весь широчайший диапазон возможных мер. Неудивительно, что за рассматриваемый период времени США увеличились в размерах более чем в 2 раза.

3. Азиатское направление внешней политики США

С середины XIX в. прочность невидимых, но вполне ощутимых стен, воздвигнутых сёгунатом вокруг Японских островов, подвергалась испытаниям со все возрастающей силой и частотой. Соперничающие друг с другом США, Англия и Франция, распространившие сферу своих колониальных интересов на Дальний Восток, пытались подобрать «ключик» к наглухо захлопнутым воротам, за которые спряталась от внешнего мира феодальная Япония. О богатствах этой страны ходили легенды, но всем представителям западной цивилизации, за исключением голландцев, доступ туда был закрыт.

В 1825 г. правительство сёгуната Токугава – бакуфу – издало очередной закон, ужесточавший меры противодействия попыткам иностранцев проникнуть в страну. Предписывалось независимо от обстоятельств обстреливать иностранные суда, приближающиеся к японским портам, а высадившихся на берег чужаков беспощадно убивать.

Но не прошло и двух десятков лет, как правительство Эдо вынуждено было смягчить свою позицию. И объясняется это отнюдь не вспышкой интереса к жизни за рубежом, а страхом перед военной мощью стучащихся в ворота Японии держав. Эту мощь наглядно продемонстрировали британские войска, весьма эффективно расправившиеся с китайскими вооруженными силами в ходе т.н. Опиумной войны.

Оценив степень нависшей угрозы, сёгунат пошел на попятную. Портовым администрациям в 1842 г. была разослана новая инструкция бакуфу, позволявшая снабжать иностранные корабли водой и припасами. К оружию предписывалось прибегать лишь при нежелании зарубежных гостей покинуть японскую гавань. Одновременно в стране было налажено производство пушек по голландским чертежам, а даймё получили разрешение строить большие военные корабли, что было до того времени категорически запрещено. Корабли под иностранными флагами стали появляться у берегов Японии все чаще [38, С. 152].

В основном это были европейские суда, ищущие наиболее короткие и безопасные пути в Китай. Ветры и течения нередко уносили их в воды Страны восходящего солнца. Частыми нарушителями спокойствия стали и китобойные шхуны, устремлявшиеся к негостеприимным берегам, чтобы починить потрепанный бурями такелаж, набрать в бочки питьевой воды и пополнить запасы продовольствия. Китобоям и морякам необходимы были опорные базы на островах. И добиваться этого они были готовы даже силой, а при необходимости — с оружием в руках.

После неоднократных, но безрезультатных попыток связаться с бакуфу и договориться об открытии Японии американцы решили взломать запертые двери. И вот в конце ноября 1852 г. из порта Норфолк на Атлантическом побережье США вышла эскадра под командованием адмирала (коммодора) Мэттью К. Перри. 8 июля 1853 года четыре американских военных корабля под командованием капитана Мэтью Перри бросили якорь в бухте Эдо. Этот визит коренным образом изменил историю Японии, нарушив многовековую самоизоляцию страны. Он стал также первым примером внешнеполитической активности США за пределами Американского континента. Вообще-то коммодор (так в британском и американском флотах именуют капитана 1-го ранга, командующего соединением кораблей) Перри прибыл к берегам Японии не воевать, а торговать, – но, если японский император не согласится стать торговым партнером США, коммодор был готов поддержать свои намерения с помощью пушек.

Мэтью Колбрайт Перри родился в 1794 году в семье самой что ни на есть сухопутной и мирной: лишь один из его троих братьев отличился как офицер американской армии, вся остальная родня занималась коммерцией. И сам будущий капитан поначалу успешно освоил семейную профессию – существенная деталь в биографии! Но затем торговец сменил партикулярное платье на военно-морской мундир и более сорока лет отдал флоту, пройдя путь от младшего офицера до коммодора. Капитан не только сам преследовал пиратов в Карибском море и работорговцев у берегов Западной Африки, возглавлял дипломатические миссии и командовал бруклинским военно-морским портом, но и не уставал бомбардировать Белый дом прожектами реформы флота, каковой жаждал поскорее увидеть современным – паровым.

В общем, для той сложной миссии, которую задумал тогдашний американский президент Миллард Филмор, лучшего исполнителя было трудно сыскать. А задумал президент ни больше ни меньше – превратить Японские острова в идеальную базу для американских паровых судов, которым необходимо было постоянно пополнять запасы угля. Япония располагалась примерно на той же широте, что и основной морской порт Штатов на Западном побережье – Сан-Франциско: после Гавайев, уже «приспособленных» американской администрацией для тех же целей, это был идеальный следующий перевалочный пункт. Поэтому в начале 1850-х президент развил бурную деятельность «на японском направлении». Он публично реагировал на появившиеся в газетах рассказы об ужасной участи американских рыбаков и китобоев, потерпевших крушение близ японских берегов. Трогательную заботу президент проявил в отношении нескольких японских моряков, спасенных у берегов Соединенных Штатов и желавших вернуться на родину (что им без американской помощи не светило: император не только никого не выпускал с островов, но и никого не впускал – даже своих).

Американцы хотели видеть Японию не только своим «угольным складом», но и торговым партнером. Стремительно развивавшаяся американская экономика остро нуждалась в новых рынках – при этом Белый дом мало интересовало, что по этому поводу думают сами потенциальные партнеры.

В общем, оснований для посылки в далекую Японию военно-торгово-дипломатической миссии оказалось хоть отбавляй. И флотилия под командованием коммодора Перри поплыла туда с личным письмом американского президента императору, в котором было ясно выражено даже не желание – требование открыть страну для свободной торговли.

К тому времени Япония целых два века поддерживала сознательную изоляцию от остального мира. Страна «закрылась» после того, как в 1603 году власть в результате феодальной междоусобицы захватил легендарный полководец Токугава Иэясу. Эта сильная личность японской истории (говоря по-современному, «полевой командир») завершила объединение раздробленной страны и, пользуясь слабостью императора, выбила у него титул сегуна – военного лидера с почти диктаторскими полномочиями. После чего на протяжении двух с половиной столетий Японией одновременно правили две династии: императорская (номинально-представительская власть) и клан Токугава, сосредоточивший в своих руках власть реальную.

Одним из их первых мероприятий по укреплению японской «вертикали власти» стал закон, по которому все крупнейшие феодалы обязаны были каждый второй год проводить в столице – под неусыпным присмотром сегуна.

После смерти диктатора его наследники окружили страну «железным занавесом», чтобы оградить себя от каких бы то ни было «вредных влияний» извне. Для начала из страны были изгнаны все христианские миссионеры, а чтобы поторопить их, нескольких просто распяли в точном соответствии с притчей, которую они проповедовали японцам.

Затем были запрещены все контакты японцев с «заграницей», включая торговые. Исключение было сделано лишь для традиционных торговых партнеров – Китая и Кореи, а также для голландцев. Однако голландская квота ограничивалась одним кораблем в год, а самим заморским торговцам предписывалось жить лишь в небольшой фактории на искусственном островке Дэсима в бухте Нагасаки. Иногда им позволяли выбираться на «большую землю» – но строго под охраной и исключительно ради нанесения визитов вежливости императору. Под вежливостью в данном случае понимались славословия и богатые подарки… Экипажи всех прочих иностранных судов на берегах архипелага ждали в лучшем случае тюрьма и каторга, а в худшем – смертная казнь.

Голландских торговцев подобные «импортные ограничения» в отношении конкурентов устраивали. Американцев, ясное дело, – нет. Однако первая американская попытка нарушить статус-кво потерпела провал. Императору, принявшему Перри в своей столичной резиденции, не понравился именно тон и соответствующее «обрамление» дипломатической миссии, и миссионерам вежливо, но твердо указали на дверь.

Потерпев фиаско, Перри не опустил руки. Опыт коммивояжера подсказывал ему, что еще не вечер: противник явно проявил слабину (прием в резиденции императора немалого стоил – раньше бы просто казнили на месте!), и нужно лишь дожать его, чтобы окончательно «прогнуть». И Мэтью Перри отправился в обратный путь с твердым намерением вернуться к «столу переговоров» [38, С. 164].

Вернулся он через год, в феврале 1854-го. На сей раз в сопровождении целой эскадры в составе семи боевых кораблей: четырех парусных фрегатов и трех новейших паровых крейсеров. На их борту находилось полторы тысячи вооруженных до зубов военных моряков. Флотилия бросила якорь снова в бухте Эдо, всего в 26 милях от имперской столицы Киото, вызвав настоящую панику, волны от которой быстро достигли императорского дворца.

Оттуда поступили срочные распоряжения усилить береговую охрану, а на флагман американской эскадры отправились две лодки с парламентерами. Однако сам Перри их не принял (по причинам отнюдь не дипломатическим: командующего эскадрой замучил приступ артрита) и с японцами вел переговоры капитан другого судна. Оправившись от болезни, коммодор собственноручно ответил на требование императора покинуть японские воды и искать себе торговых партнеров в другом месте. Ответ Перри был прост и предельно конкретен: переговоры, имевшие целью подписание торгового договора между США и Японией, пройдут тут же, в Эдо, – и немедленно. В противном случае американские корабли и морская пехота начнут осаду города.

Против такого аргумента отсталой феодальной империи, на вооружении которой были лишь устаревшие деревянные суда да купленные по случаю у голландцев также устаревшие ружья, возразить было нечего. Император дал согласие на начало переговоров, и Перри сошел на берег – вместе с вооруженным отрядом и под звуки военного оркестра, наигрывавшего национальный американский гимн – «Усеянное звездами знамя».

С самого начала искушенному в ведении деловых переговоров коммодору было ясно, что незваным гостям в Японии не рады и на сей раз. А то, что им сразу не указали на дверь, не больше чем обычная восточная вежливость, обязательный и ни к чему не обязывающий ритуал. Галантное обращение отчасти было вызвано и откровенным испугом при виде коптивших небо американских крейсеров, которые тогда даже на европейцев производили должное впечатление. Все это Перри с типично американской прямотой отметил в своих судовых дневниках [38, С. 171].

В первое же утро моряки убедились, что их прибытие не прошло незамеченным: «Как только предрассветный туман рассеялся, стали видны результаты ночных приготовлений японцев. Рядом с берегом выстроилась целая армада парусных лодок, и, хотя они не представляли угрозы для наших кораблей, количество этих судов впечатляло. Кроме того, матерчатые занавеси с яркими орнаментами, закрывавшие окна форта, были расположены таким образом, чтобы размеры оборонительных береговых сооружений казались намного больше, чем в реальности. И вооруженные люди в отсвечивающих на солнце доспехах стояли на берегу не боевым строем, а как бы случайными группами, создавая то же впечатление. Мы на кораблях были готовы ко всяким неожиданностям, и, хотя наши парусные суда ввиду полного штиля в данной ситуации были бесполезны, паровым крейсерам японцы противопоставить не могли ничего. Мы заметили лишь несколько небольших старомодных медных пушек, изготовленных, очевидно, в Европе. В общем, противник представлял собой картину скорее красочную и необычную, нежели внушавшую опасность».

Убедившись, что японцы не предпринимают никаких агрессивных действий, американцы решились войти в бухту и высадиться на берег. Перри лично отобрал «три сотни самых рослых и крепких моряков, включая здоровенных негров, которые выгодно смотрелись на фоне низеньких женоподобных японцев», и под звуки военного оркестра и пушечный салют со всех кораблей шлюпки с американской делегацией отправились на встречу с представителями императора – принцами Тода и Идо.

За все время последующей «беседы» оба не проронили ни слова и лишь выслушивали то, что им переводили толмачи – японский и голландский. И только в конце вежливо поинтересовались, как гостям понравился чай, которым их угостили сразу же по прибытии. Позже Перри узнал, что на японском придворном этикете это означало доброе начало, но тогда опытному коммивояжеру, чтобы не сорваться, потребовалась вся его выдержка.

Как бы то ни было, второе приветственное письмо президента США с предложением установления торговых отношений было передано через принцев императору. Перри окончательно уверился в том, что на сей раз его миссия будет успешной.

Переговоры продлились почти месяц, и 31 марта в городке Канагава договор был подписан. Главным аргументом для японской стороны стали, конечно, не риторические пассажи экс-коммивояжера, в красках расписавшего все преимущества торговых отношений между двумя странами (при этом Перри постоянно ссылался на прецедент – успешную торговлю американцев с Китаем), а ощетинившиеся пушками стальные крейсеры в бухте. Согласно договору, подписанному под их дулами, японская сторона обязалась обеспечивать пищей, углем, водой и всем необходимым американские суда, открыв для них порт Нагасаки. Кроме того, Япония обязалась в течение пяти лет открыть для них еще два порта – Шимода и Хакодате, а также проявлять гуманность к потерпевшим крушение у берегов Японии американским морякам. Дольше всего японцы сопротивлялись включению в текст договора главного пункта – о свободной торговле, но в конце концов сдались и подписали договор.

Вскоре после подписания договора в Канагаве американскому примеру последовали ведущие европейские державы – Великобритания, Нидерланды, Франция и Россия, подписавшие соглашения с Японией. Причем все эти документы давали больше прав иноземным «прогрессорам», нежели «отечественным товаропроизводителям». Первым тревожным сигналом стал поток иностранных денег, размывший местную финансовую систему. По мере того как Япония открывалась западному миру, сегуну было все труднее контролировать ситуацию в стране. Это противоречие привело к революции 1868 года, в результате которой последний сегун Есинобу под давлением крупных феодалов ушел в отставку, а власть во всей полноте была возвращена императору.

Само по себе «открытие» Японии хотя и имело огромное принципиальное значение, но ожидаемых баснословных выгод на первых порах не принесло. Поэтому иностранные державы стали настаивать на расширении договорной базы, добиваясь дополнительных льгот и привилегий. Первыми преуспели на этом пути голландцы, получившие по договору 1856 г. право консульской юрисдикции, а спустя еще год обговорившие весьма выгодные для себя торговые тарифы. Под жестким нажимом в июле 1858 г. в Симоде был подписан японо-американский договор о торговле, носивший явно выраженный неравноправный и кабальный характер [38, С. 178].

Помимо открытия для двусторонней торговли ряда новых портов, он устанавливал экстерриториальность американцев в гражданских и уголовных делах, вводил крайне невыгодные для японцев тарифы и пошлины, ограничившие таможенный суверенитет Японии. В том же 1858 г. были подписаны по этому образцу неравноправные торговые договоры с Англией, Францией и Россией. Столь бесцеремонный прорыв в страну иностранцев вызвал немало возмущений среди самурайства, особенно в княжествах, поддерживавших императора.

Недовольство усугубилось быстро проявившимися негативными для Японии результатами первых лет внешней торговли. Дешевые английские и американские ткани сбивали цены на местные товары. Страну наводнило серебро, ввозимое в обмен на дешевое местное золото. В стране процветали спекуляция и ростовщичество. Устоявшиеся рыночные отношения были сломаны. Это больно ударило по крестьянам, ремесленникам, самураям.

В стране начали нарастать акции протеста с требованиями «изгнания варваров» (т.е. иностранцев). В 1860 г. самураи убили регента Ии Наосукэ, подписавшего от имени правительства неравноправные договоры. Год от года нарастало число антиправительственных восстаний в стране. Императорский двор, воспользовавшись неурядицами, начал предпринимать усилия по возвращению императору реальной власти.

Передачи всей полноты государственной власти из Эдо в Киото никто не требовал, но ожидалось, что сёгунат примет на себя определенные обязательства по «изгнанию варваров». Бакуфу пообещало принять меры к удалению в ближайшие годы иностранцев из Японии, но к практическим мерам и не приступило. Это, впрочем, не остудило горячие головы националистов, которые стали совершать вооруженные нападения на иностранцев.

В стране создавались самурайские отряды, стремившиеся силой побудить анемичный сёгунат к решительным действиям. Особенно активно в этом было самурайство двух южных княжеств — Сацума и Тёсю. Ситуация резко обострилась в конце 1862 г., когда самураи Сацума убили английского купца Ричардсона, ведшего себя по отношению к японцам исключительно нагло. Английский консул потребовал наказания убийц и крупной денежной компенсации, угрожая в противном случае обстрелом Эдо.

Император договорился с сёгуном, прибывшим в Киото, незамедлительно начать войну против «варваров». Был назначен срок начала военных действий — 24 июня 1863 г. А за день до этого бакуфу уведомило иностранцев о закрытии портов. Войска Тёсю обстреляли из фортов Симоносэки стоящее на рейде американское торговое судно. Ответная реакция последовала немедленно. Американцы потопили два японских корабля у берегов Тёсю и обстреляли город Симоносэки.

Английский флот произвел бомбардировку Кагосимы (центр княжества Сацума). Почти весь город сгорел, погибло много людей. Убедившись в своей неспособности противостоять военной силе «варваров», японские власти отменили решение о закрытии портов, полностью выплатили компенсацию за убитого Ричардсона и дали письменное обещание изловить и казнить виновных.

Капитуляция властей не охладила пыла самураев Тёсю, требовавших не только изгнания иностранцев, но и свержения бакуфу. Между самурайскими отрядами и правительственными войсками в сентябре 1863 г. произошли вооруженные столкновения в районе Киото, а также в провинциях Ямато и Тадзима. Восставшие самураи были отброшены на юг. Пополнив свои ряды, они вновь попытались захватить Киото и вновь были разбиты. Бакуфу объявило княжество Тёсю мятежным.

В начавшуюся гражданскую войну вмешались иностранцы. Корабли США, Англии, Франции и Голландии (Россия в этой карательной экспедиции участия не приняла) обстреляли центр княжества Тёсю — город Симоносэки. Власти Тёсю вынуждены были дать обязательство не мешать проходу иностранных судов через Симоносэкский пролив и уплатить огромную денежную контрибуцию. Сёгунат взялся сам выполнить денежные обязательства разгромленного княжества, но сразу изыскать требуемые 3 млн. долларов не смог. Тогда объединенный флот четырех держав вошел в Осакский залив. (В Осаке тогда находился сёгун Иэмоти, готовивший карательную экспедицию против мятежного Тёсю.) Под угрозой пушек Иэмоти согласился на все домогательства иностранцев.

Он уговорил императора ратифицировать все предыдущие договоры с иностранными державами, попросил об открытии новых портов — Хёго (Кобе), Ниигаты, Осаки — и заодно подал прошение об отставке. В июле 1866 г. сёгунские войска в ходе очередной карательной экспедиции были разбиты южанами. Военные и дипломатические неудачи сёгуната вызвали активизацию действий мятежников. К ним присоединились самурайские отряды княжеств Сацума, Тоса и Хидзэн, выступившие с требованием «Долой бакуфу».

Иностранцы не преминули принять участие в новом военном противостоянии. Но в этот раз их интересы разделились. Если Франция и США поддержали в той или иной мере сёгуна, то Англия сочла для себя более выгодным союз с антисёгунской коалицией. Вскоре сёгун Иэмоти умер и хозяином дворца в Эдо стал Кэйки — пятнадцатый сёгун из рода Токугава. А спустя несколько месяцев перемены произошли и в императорском дворце в Киото. Вместо скончавшегося императора Комэй на трон вступил 14-летний Муцухито (Мэйдзи). Последующие месяцы стали заключительным актом крушения режима бакуфу.

В октябре 1867 г. сёгун Кэйки, отчетливо сознавая, что власть ему не удержать, подал в отставку и передал всю государственную власть императорскому правительству. Но, уходя в тень, Кэйки рассчитывал сохранить все феодальные права дома Токугава. Однако императорский двор настоял на конфискации всех земель и имущества Токугава. Этого Кэйки уже не мог стерпеть. Он бросил верные ему войска на Киото, но был разбит у деревушек Фусими и Тоба (близ Киото), бежал в Осаку, а оттуда перебрался в Эдо, преследуемый правительственными войсками, значительную часть которых составляли самурайские отряды юго-западных княжеств. В мае 1868 г. императорские войска заняли Эдо. Кэйки капитулировал. Однако гражданская война продолжалась еще более года. Бывшие вассалы дома Токугава не хотели сдаваться. Ушел из Эдо на север военный флот сёгуната. Северные княжества образовали достаточно сильную коалицию. Яростные вооруженные стычки произошли в Вакамацу и на Хоккайдо. Попытки северян сохранить суверенитет не увенчались успехом. Последовала жестокая расправа.

Сам коммодор Перри вернулся на родину национальным героем, получив официальную благодарность конгресса. И умер спустя четыре года, так и не узнав о том, какие последствия имела его миссия.

Таким образом, для Соединенных Штатов существовало три основных причины, по которым им так необходимо было открытие Японии: во-первых,  это использование японских портов в качестве «угольных баз», на которых американские пароходы могли пополнить запасы топлива. Здесь необходимо пояснить, что ранее американцы уже использовали Гавайи в таком качестве, но им требовались новые порты, Япония же идеально подходила для этого из-за своего расположения практически на одной широте с Сан-Франциско. Во-вторых: кроме того, американской стороне требовалось обезопасить своих моряков, плававших в этих широтах, от каких-либо нападений со стороны японцев. Третьей же причиной естественно стало желание американцев расширить свои торговые связи.

Заключение

Таким образом, подводя результат исследованию, можно придти к следующим выводам и утвердить основные детали внешней политики США в период от издания внешнеполитической доктрины президента Джеймса Монро в 1823 г до начала гражданской войны в 1861 г :

1. Внешняя политика   Соединенных Штатов осуществлялась всецело в соответствии с определенным доктриной Монро 1823 г внешнеполитическим курсом на приобретение американцами доминирующего положения во всем Западном полушарии и вытеснение с политической и экономической арены в данном регионе западноевропейских государств.

2. Благодаря стараниям американской дипломатии и переселенцев, активно ищущих счастья на пограничных с США территориях, размеры Соединенных Штатов в период с 1823 по 1861 гг выросли более чем вдвое.

3. Завершающим аккордом упорного противостояния в Северной Америке между Мексикой и США явилась американо-мексиканская война 1846-1848 гг, утвердившая и закрепившая статус лидирующей державы в данном регионе за Соединенными Штатами.

4. В отношении пограничных индейских племен применялась жестокая политика частичного геноцида и выселения с традиционных мест обитания. Так индейской нации были нанесены невосполнимые потери, открывшие, с другой стороны, широкий простор для развития собственно американской нации, которая являлась, несомненно, более высокоразвитой, но чуждой культуре аборигенов.

5. Действия, предпринятые Соединенными Штатами в целом и отрядами авантюриста Уокера в частности  в 50-х годах по отношению к странам Центральной Америки, Вест-Индии и бассейна Тихого океана, явились прологом к их усиленному проникновению в эти регионы во второй по­ловине XIX в.

Очевидной, с одной стороны, является прикрытая государственными доктринами, документами и международными актами агрессия, осуществляемая Соединенными Штатами Америки в период с 1823 по 1861 года особенно по отношению к латиноамериканским государствам. Однако с другой стороны, относительно государственных интересов США, проводимая ими внешняя политика являлась полностью закономерной и оправданной. В рамках зарождающихся и развивающихся концепций панамериканизма и главенства американцев как нации во всем западном полушарии права других стран и национальностей ущемлялись для расширения влияния Соединенных Штатов. США всеми доступными и возможными мерами и средствами добивались роста, укрепления и процветания собственного государства.

События внешней политики, наполнившие историю Соединенных Штатов с 1823 по 1861 гг, явились определяющими в развитии дальнейшей внешнеполитической и дипломатической обстановки в Западном полушарии. Именно благодаря значительным территориальным расширениям и приобретениям XIX века Соединенные Штаты Америки представляли собой в начале XX века уверенное, динамически развивающееся государство, которое целенаправленно и напористо завоевывало себе лидирующую нишу на внешнеполитической арене.

Почти одновременно американская дипломатия предприняла энергич­ные усилия на Дальнем Востоке. В целях «открытия» Японии, прово­дившей политику изоляции от внешнего мира, правительство Филмора направило эскадру коммодора Перри, которая в июле 1853 г. появилась у японских берегов. Угрожая прибегнуть к силе, Перри заставил власти Японии подписать 31 марта 1854 г. договор о мире и дружбе, открывший для американских судов порты Хакодате и Симода и предоставивший США статус наиболее благоприятствуемой нации. Этот акт положил на­чало серии неравноправных договоров, навязанных Японии державами (Англия, Франция, Россия, Нидерланды). Среди них особое место занял кабальный для Японии торговый договор с США 29 июля 1858 г., по образцу которого были составлены договоры с европейскими государст­вами.

Если в Японии США прокладывали путь другим капиталистическим странам, то в Китае они, наоборот, следовали за ними. Так, американо-китайский договор 1844 г. повторял основные положения англо-китай­ского Нанкинского договора, хотя и предусматривал некоторое расшире­ние права экстерриториальности. Его условия существенно дополнялись договором 18 июня 1858 г. о мире, дружбе и торговле, включавшим, в частности, принцип наибольшего благоприятствования.

Для Соединенных Штатов существовало три основных причины, по которым им так необходимо было открытие Японии: во-первых,  это использование японских портов в качестве «угольных баз», на которых американские пароходы могли пополнить запасы топлива. Здесь необходимо пояснить, что ранее американцы уже использовали Гавайи в таком качестве, но им требовались новые порты, Япония же идеально подходила для этого из-за своего расположения практически на одной широте с Сан-Франциско. Во-вторых: кроме того, американской стороне требовалось обезопасить своих моряков, плававших в этих широтах, от каких-либо нападений со стороны японцев. Третьей же причиной естественно стало желание американцев расширить свои торговые связи.

Вскоре после подписания договора с Японией в Канагаве американскому примеру последовали ведущие европейские державы – Великобритания, Нидерланды, Франция и Россия, подписавшие соглашения с Японией. Причем все эти документы давали больше прав иноземным «прогрессорам», нежели «отечественным товаропроизводителям». Первым тревожным сигналом стал поток иностранных денег, размывший местную финансовую систему. По мере того как Япония открывалась западному миру, сегуну было все труднее контролировать ситуацию в стране. Это противоречие привело к революции 1868 года, в результате которой последний сегун Есинобу под давлением крупных феодалов ушел в отставку, а власть во всей полноте была возвращена императору.

Таким образом, действия, предпринятые США в 50-х годах по отношению к странам Центральной Америки, Вест-Индии и бассейна Тихого океана, явились прологом к их усиленному проникновению в эти регионы во второй по­ловине XIX в. На протяжении второй четверти XIX в. Соединенные Штаты успешно расширяли свои границы за счет территорий латиноамериканских государств, используя при этом весь широчайший диапазон возможных мер. Неудивительно, что за рассматриваемый период времени США увеличились в размерах более чем в 2 раза.

Список использованных источников и литературы

1  Абрамов, А. И. Экономическая история США [Текст]/ А.И. Абрамов. – М.: Наука, 1965. – 211с.

2  Адо, А. В. Новая история стран Европы и Америки [Текст]: Первый период / А.В. Адо. – М.: Высшая школа, 1986. – 436с.

3  Альперович, М. С. История отношений между Мексикой и США в послевоенной мексиканской историографии  [Текст]// Вопросы истории. – 1958. – № 3. – С.171-183

4  Альпероваич, М. С. Испанская Америка в борьбе за независи­мость [Текст]/  М. С. Альперович. –  М.: Просвещение, 1971. – 364с.

5  Альперович, М. С. История Латинской Амери­ки с древнейших времен до начала XX в. [Текст]/ М.С. Альперович, Л.Ю. Слезкин. – М.: Наука, 1981. – 487с.

6  Американская литература XIX в [Текст]/ сост. И. Афанасьев. – М.: Феникс, 1964. – 249с.

7  Ананченко, С. П. Американский характер. Очерки культуры США [Текст]/ С. П. Ананченко – М.: Оникс, 1996. – 176с.

8  Аскольдова, С. М. Формирование идеологии американского тред-юнионизма [Текст]/ С. М. Аскольдова. – М.: Наука, 1976. – 312с.

9  Аптекер, Г. Колониальная эра [Текст]/ Г. Аптекер. – М.: Наука, 1961. – 416с.

10              Астафьев, Г. В. Колониальная политика США на Гавайях в доимпериалистический период (1796 – 1890 гг.) [Текст]/ Г.В.Астафьев. – М.: АН СССР, 1950. – Т.7 – С.225-274

11              Батуева, Т. М. Экспансия США на севере Тихого океана в середине XIX века и покупка Аляски в 1867 г  [Текст]/ Т. М. Батуева. – Томск, 1976. – 298с.

12              Bemis, S. F. A Diplomatic History Of The United States [Текст]/ S. F. Bemis. – NY, 1985. – 471p.

13              Болховитинов, Н. Н. Доктрина Монро [Текст]/ Н. Н. Болховитинов. – М.: Наука, 1959. – 462с.

14              Бурин, С.Н. На полях сражений гражданской войны в США [Текст]/ С. Н. Бурин. – М.:Наука, 1988. – 138с.

15              Бурстин, Д.  Американцы: колониальный опыт [Текст]/ Д. Бурстин. – М.: Дрофа, 1993. – Ч. 1. – 179с.

16              Вольский, В. В. Капитализм в Латинской Америке. Очерки генезиса, эволюции и кризиса [Текст]/ В.В.Вольский. – М.: Просвещение, 1983. – 312с.

17              Гумаркин, Д. Д. Гавайский народ и американские колонизаторы 1820-1865 гг. [Текст]/ Д. Д. Гумаркин. – М.: Просвещение, 1971. – 213с.

18              Дементьев, И. П. Американская историография Гражданской войны в США [Текст]/ И. П. Дементьев. – М.: АН СССР, 1963. – 87с.

19              Дементьев, И. П. К вопросу о периодизации истории двухпартийной системы США / И. П. Дементьев, А. С. Маныкин // Вопросы методологии истории и истории исторической науки. – 1978. – №4. –  С. 164.

20              Ефимов, А. В. Пути развития капитализма: Доимпериалистический период [Текст]/ А. В. Ефимов. – М.: Наука, 1969. – 317с.

21              Ефимов, А. В. Очерки истории США от открытия Америки до окончания гражданской войны [Текст]/ А. В. Ефимов. – М.: Наука, 1959. – 427с.

22              Захарова, М. Н. Народное движение в США против рабства [Текст]/ М. Н. Захарова. – М: Наука, 1965. – 93с.

23              Зорин, В. А. История дипломатии  [Текст]/ под ред. В. А.Зорина, В. С. Семенова, С. Д. Сказкина, В. М. Хвостова. – М.: гос. издательство политической литературы, 1959. – Т.1 – 896с.

24              Зубок, Л .И. Очерки истории США  [Текст]/ Л.И.Зубок. –М.: Просвещение, 1956. – 635с.

25              Иванян, Э. А. Белый дом: президенты и политика [Текст]/ Э.А.Иваян. – М.: Наука, 1979. – 269с.

26              Иванян, Э. А. История США [Текст]/ Э. А. Иваян. – М.: Дрофа, 2004. – 576с.

27              История внешней политики и дипломатии США: 1775-1867гг. [Текст]. – М.: Высшая школа, 1994. – 452с.

28              История дипломатии  [Текст]: в 3 т./ под ред. В.П.Потемкина. – М., 1941. – Т.1 –  567с.

29              История международных отношений [Текст]: в 4 т./ под ред. А. В. Шарапо. – Мн.: БГУ, 2004. – Т.1 – 375с.

30              История США [Текст]: в 4 т./ под ред. Г. Н. Севостьянова, Н.Н.Болховитинова. – М.: Наука, 1983. – Т.1 – 687с.

31              Кувалдин, В. Б. Американский капитализм и интеллигенция [Текст]/ В. Б. Кувалдин. – М.: Наука, 1983. – 257с.

32              Куропятник, Г. П. Вторая американская революция [Текст]/ Г.П.Куропятник. – М.: Просвещение, 1961. – 346с.

33              Лан, В. И. США [Текст]/ В. И. Лан – М.: Наука, 1978. – 437с.

34              Маныкин, А. С. История двухпартийной системы США  [Текст]/ А. С. Маныкин. – М.: Просвещение, 1981. – 420с.

35              Марчук, Н. Н. История и культура  Латинской Америки [Текст]/ Н. Н. Марчук. – М.: Высшая школа, 2005. – 496с.

36              Медина, М. Соединенные Штаты и Латинская Америка XIX век (история экспансии США) [Текст]/ М. Медина. – М.: Наука, 1974. – 453с.

37              Мельников, Ю. М. Внешнеполитические доктрины США [Текст]/ Ю.М.Мельников. – М.: Просвещение, 1976. – 238с.

38              Новая история стран Азии и Африки [Текст]: часть первая, под ред. А. М. Родригеса: В 3 ч. – М.: Владос, 2004. – 400с.

39              Очерки новой и новейшей истории США [Текст]: в 2 т. – М.: изд. АН СССР, 1960. –Т.1 – 632с.

40              Печатков, В. О. США: политическая мысль и история [Текст]/ В.О.Печатков. – М.: Просвещение, 1976. – 437с.

41              Полянский, Ф. Я. Экономическая история капиталистических стран [Текст]/ Ф. Я. Полянский. – М.: Наука, 1986. – 534с.

42              Согрин, В. В. Мифы и реальность американской истории [Текст]/ В. В. Согрин. – М.: Издательство АН СССР, 1986. – 587с.

43              Согрин, В. В. Политическая история США [Текст]/ В. В. Согрин. – М.: Владос, 2001. –370с.

44               Согрин В. В.  Критические направления [Текст]/ В. В. Согрин. – М.: Владос, 1998. – 185с.

45              Социально-экономическая география зарубежного мира [Текст]/  Под ред. В.В. Вольского. – М.: Дрофа, 2001. –378с.

46              Фостер, У. З. Очерк политической истории Америки [Текст]/ У. З. Фостер. – М.: Наука, 1953. – 345с.

47              Халфин, Н. А. Начало американской экспансии в странах Средиземноморья и Индийского океана [Текст]/ Н.А.Халфин. – М.: Наука, 1958. – 356с.

48              Чиркин, В. Е. Конституционное право зарубежных стран [Текст]/ В. Е. Чиркин. – М.: Юристъ, 1999. – 255с.

49              Чунтулова, В. Т. Экономическая история капиталистических стран  [Текст]/ В. Т. Чунтулова – М.: Наука, 1985. – 549с.

50              Шпотов,Б.М. Промышленный переворот в США [Текст]/ Б.М.Шпотов. – М.: Наука, 1991. – 227с.

51              Врангель Ф.П. Дневник путешествия из Ситхи в Санкт-Петербург через Мексику, 13 октября 1835 — 22 мая 1836.

52              Конвенции, заключенные в Санкт-Петербурге между Императором Всероссийским, правительством Американских Соединенных Штатов и Королём Великобританским, 1824-1825 гг.

53              Контракт между Российско-американской компанией и Компанией Гудзонова ЗаливаГамбург. [25 января] 6 февраля 1839 г.

54              Adams H.  The Formative years: A History of the United States during the Administrations of Jefferson and Madison

55              Address of the Honorable S. F. Austin, Delivered at Louisville, Kentucky, March 7, 1836

56              Annexation of Texas. Joint Resolution of the Congress of the United States, March 1, 1845

57              A Treaty to settle and define the Boundaries between the Territories of the United States and the possessions of Her Britannic Majesty, in North America: For the final Suppression of the African Slave Trade: and For the giving up of Criminals fugitive from justice, in certain cases.

58              Conquest of Mexico John C. Calhoun 1848

59              Correspondence between Stephen F. Austin and Haden Edwards and their letters to other persons about Fredonian Rebellition

60              Declaration by the People of the Cherokee Nation of the Causes Which Have Impelled Them to Unite Their Fortunes With Those of the Confederate States of America, October 28, 1861.

61              Declaration of the Immediate Causes Which Induce and Justify the Secession of South Carolina, 1860.

62              Diary of Johann August Sutter (1838-1848).

63              Fugitive Slave Act 1850.

64              Gadsden Purchase Treaty December 30, 1853.

65              James Knox Polk Inaugural Address, Tuesday, March 4, 1845.

66              Joint Resolution of the Congress of Texas, June 23, 1845.

67              Joint Resolution of the Congress of the United States, December 29,1846.

68              Kansas — Nebraska Act, 1854.

69              Letters and Articles on Trent Affair, 1861.

70              Message of President Polk, May 11, 1846.

71              Morgan E. S.  American Slavery — American Freedom.  The Ordeal of Colonial Virginia.

72              Ordinance of the Convention of Texas, July 4, 1845.

73              Speech on the Mexican-American War Henry Clay 1847.

74              SUTTER, Johann Augustus «Diary of 1838-1848.

75              Texas-American Boundary Convention April 25, 1838.

76              The Court Opinion On The Dredd Scott Case, 1857.

77              The Papers on Texas Rebellition, 1838.

78              The Political Parties Platforms of 1860.

79              The Texas Declaration of Independence March 2, 1836.

80              The Treaty of Annexation April 12, 1844.

81              TO THE INHABITANTS OF CALIFORNIA Proclamation by Commodore John D. Sloat Commander-in-chief of the United States Naval Forces in the Pacific Ocean. United States Flag-ship Savannah, Harbor of Monterey, July 7, 1846.

82              Treaty to settle and define the Boundaries between the Territories of the United States and the possessions of Her Britannic Majesty, in North America, 1842.

83              Treaty of Velasco 14 May 1836.

84              Treaty with Great Britain, in Regard to Limits Westward of the Rocky Mountains.

85              Treaty of Guadalupe Hidalgo MAY 30, 1848; PROCLAIMED, JULY 4, 1848.

Детали:

Тип работы: Дипломная работа

Предмет: История зарубежных стран

Год написания: 2009

Добавить комментарий

Ваш email не будет показан.

Получать новые комментарии по электронной почте. Вы можете подписаться без комментирования.